из мира как бумажную куклу, хотя Сефия внутренним взором по-прежнему видела ее: вот ее силуэт проявился на фоне деревьев, а вот эхом пронеслись слова, которые та могла произнести.
Караваны муравьев возобновили свое движение через джунгли, насекомые принялись жужжать во влажном воздухе. Когда Сефия поднялась на ноги, ее одежда и волосы почти просохли. Сквозь покров листьев сверху изливался зеленоватый свет, а веселое пение птиц еще больше убеждало Сефию в том, что она одинока. Завязав волосы красным шарфом, Сефия принялась раскладывать на земле вещи, принадлежавшие когда-то Нин. Она отложила в сторону запасную одежду, посуду, запасные ножи и ложки, но оставила кусок холстины, под которой они укрывались в ненастную погоду, топорик и латунную складную трубу.
Затем аккуратными стопками она принялась раскладывать собственные вещи, пока ее пальцы не наткнулись на нечто плоское и твердое.
Вот оно!
Эта вещь была у Сефии уже пять лет, и, хотя она никогда не забывала о ее существовании, доставала ее из мешка только однажды.
Тогда ей было всего девять лет, и они с Нин только начали жить вместе. Нин была на охоте, а любопытная Сефия вытащила эту вещь из ее мешка. Тяжелая, похожая на ящик, с темными пятнами повреждений по краям – там должна была быть филигрань или украшенный драгоценными камнями орнамент, хотя кто-то давно выдрал большинство из них.
Единственное золото осталось на застежках, которые сбоку скрепляли это подобие ящика. Сефия попыталась расстегнуть их, с силой действуя пальцами и всей рукой, но в тот момент, когда она размышляла, как бы ей подступиться к застежкам, вернулась Нин.
– Что ты делаешь? – спросила она. В руках она держала тушку мертвой лисицы.
Сефия замерла и виновато посмотрела на Нин.
– А что это? – спросила она.
Нин взглянула на то, что Сефия держала в руках, как на медвежий капкан или острые металлические зубы.
– Я не знаю, и мне наплевать, – проговорила она. – Положи ее на место. Я не хочу с ней иметь никакого дела.
– Но, тетя Нин, она принадлежала…
– Я тебе не мать и не отец.
Она повернулась спиной и привязала лисицу к дереву, чтобы снять с нее шкуру. Потом бросила через плечо, холодно и резко:
– Если я снова увижу ее, брошу в огонь вместе с дровами.
С тех пор Сефия ни разу не рассматривала эту вещь, но часто, когда чистила мешок, ее пальцы ощупывали твердую поверхность. Она так привыкла к этим ощущениям, что могла бы распознать ее даже в полной темноте.
Когда-то она принадлежала ее родителям.
Сефия стряхнула слезы с глаз. Ей так давно хотелось подержать эту вещь в руках, открыть и посмотреть, что внутри, понять, почему эту вещь от нее скрывали и что с ней можно делать! Но Сефия не могла себя заставить сделать это. Если она достанет ее, возьмет в руки, да и просто посмотрит, это будет означать, что Нин действительно исчезла из ее жизни, а она, Сефия, теперь совсем
