И очень скоро тут появятся репортеры. Много репортеров. Тебе придется поговорить с людьми из ФБР, а вот с журналистами ты общаться не обязана.
Он вытащил из кармана визитную карточку:
– Это мой рабочий телефон, а на обороте я написал домашний. Можешь звонить мне в любое время дня и ночи. Захочешь поговорить со мной, звони. Договорились?
– Да, сэр.
– Спрячь это, а я схожу за твоей мамой.
– Шериф Фрэнкс!
Он повернулся к ней от двери:
– Да, детка?
– Моего папу отправят в тюрьму?
– Да, Наоми.
– Он знает об этом?
– Думаю, да.
Она бросила взгляд на колу у себя в руке, кивнула:
– Ясно.
Папу посадят в тюрьму. И как ей теперь ходить в школу, в церковь или с мамой на рынок? Это даже хуже, чем было с папой Кэрри Портерс, которого упрятали в тюрьму на два месяца за драку в баре. Хуже, чем в тот раз, когда дядю Бастера Крэвита посадили за продажу наркотиков.
Через неделю начнутся занятия в школе. Она придет, а все будут знать, что случилось. Что сделал ее отец, и что сделала сама Наоми. И как ей смотреть…
Дверь распахнулась, и на пороге возникла ее мать.
Выглядела она так, будто проболела не одну неделю. Осунувшееся лицо, красные, опухшие от слез глаза. Волосы торчком, будто к ним даже не прикоснулись расческой. На маме было выцветшее, мешковатое платье, которое она надевала обычно для работы в огороде.
Наоми со всхлипом поднялась на ноги. Сейчас ей хотелось только одного – прижаться к маме, спрятать голову у нее на груди, найти хоть капельку утешения.
Но из глаз у мамы вновь хлынули слезы. Сотрясаясь от рыданий, она опустилась на пол и спрятала лицо в ладонях.
И вот уже ребенку пришлось утешать мать.
– Не плачь, мама, мы справимся. Все будет хорошо.
– Наоми, они клевещут на твоего папу, говорят ужасные вещи. Утверждают, что это ты им сказала.
– С нами все будет в порядке.
– Это неправда. Этого не может быть. – Сьюзан сжала руки Наоми. – Ты все придумала. Тебе приснился дурной сон.
– Мама, я все видела.
– Ничего ты не видела. Скажи им, что ты ошиблась.
– Это не так. Эшли – девушка, которую он прятал, она сейчас в больнице.
– Она лжет. Это все неправда. Наоми, он твой папа, твоя плоть и кровь! Он мой муж. Полицейские ворвались к нам в дом, надели на твоего папу наручники и уволокли прочь.
– Мама, я сама перерезала веревки.
– Неправда. Прекрати лгать, Наоми. Ты должна прямо сейчас рассказать им, что все это твои выдумки.
Когда Наоми заговорила, голос у нее звучал тускло и невнятно.
– Я содрала скотч у нее со рта. Помогла ей выбраться из погреба. Она с трудом могла двигаться, и на ней совсем не было одежды.
– Нет.
– Он изнасиловал ее.
– Не смей наговаривать на отца! – взвилась
