осмотра, и совсем другое – этот заезжий брюнет с голубыми глазами! От одной мысли о том, что придется стянуть с него штаны, меня почему-то начал бить озноб и заболел живот. Неудивительно, что вопрос изумленно вытаращившего на меня свои бесстыжие глаза чародея:
– Сударыня, могу я поинтересоваться, что вы делаете? – заставил меня заорать почище раненного верлиоки.
С трудом справившись с испугом и относительно придя в себя, злобно прошипела сквозь зубы:
– Лежите, сударь, не двигайтесь, у вас, похоже, нога сломана!
Вот видно же, что бахвалится из последних сил! На самом деле ему должно быть очень больно. А еще шуточки отпускать умудряется:
– То есть только похоже на то? Вы не уверены? А раздеть меня пытаетесь, чтобы совместить приятное с полезным, не так ли?
– Сударь, если не хотите, чтобы я оглушила вас заговором стазиса, будьте так добры, прикусите язык. И не шевелите пока этой рукой! У вас вывих был.
– Да, – протянул чародей, – Порисовался перед понравившейся девушкой…
Сие заявление заставило меня покрутить головой, в ответ на что чародей изумленно приподнял одну бровь. Интересно, это он о ком? Вроде бы кроме нас двоих да окончательно мертвого верлиоки здесь никого нет? А чародей продолжил:
– Доигрался, сам виноват.
Я решила не заострять внимание на неприятном для меня вопросе, и продолжила беседу, как будто мы с магом просто сидели за чашкой кофею на террасе, а не лежал он перед мной тут практически в одном исподнем – курку и рубашку пришлось расстегнуть, проверяя на наличие скрытых переломов костей и разрывов тканей, и я не стаскиваю с него штаны.
– Что значит, сами виноваты? – решила я уточнить, – Чего-чего, сударь, а смелости вам не занимать. Выйти один на один против верлиоки…
– Ради вас, сударыня, я вышел бы один на один против самого Чернобога…
Никак, бредит? Нет, точно, бредит! Теперь все понятно, То ему понравившиеся девушки мерещатся кругом, то один на один против повелителя Нави и Пекельного Царства собрался, болезный. Видать, здорово верлиока его приложил! Надо будет еще раз голову проверить. Налицо контузия.
Тем временем удалось, наконец, стянуть с чародея штаны, и отчаянно краснея, я принялась за исцеление треснувшей берцовой кости, предварительно наложив обезболивающий заговор. Чародей стиснул зубы, потому что не всегда обезболивание способно помочь, и терпел. Закончив, наконец, я поняла, что моему пациенту надлежит проваляться как минимум часа четыре-пять, пока кость окончательно не срастется – заговор, наложенный на больную ногу, – быстродействующий, но шевелиться во время его действия противопоказано, а то не поможет.
Я понимаю, что вполне могу вернуться домой, но бросить чародея здесь одного, после того, как он спас нас всех от умруна верлиоки, ни совесть, ни воспитание не позволяют! Вдобавок,
