двор, шампиньоны мы отнесли тёте Любе. Она и приготовила нам их на обед. У меня потом болел живот. Остальным – хоть бы «хны».
Квартиры, прямо как в Аннушкиной Финляндии, были открытыми до самой ночи. Мы свободно перемещались из одной в другую, хлопая дверями. Как-то придумали себе страшилку. В деревянный забор детского сада прямо напротив нашего подъезда была вставлена заплата из двух белёных известью досок. В сумерках опускающейся ночи они начинали таинственно светиться под лунным светом, представляясь нам восставшими из гробов мертвецами или длинными клыками Бабы-Яги. И мы, перебегая из одной квартиры в другую, бросали взгляды в сторону детсадовского забора, и в ужасе толкаясь, ломились в открытые двери какой-нибудь из квартир.
Мы подрастали. Борькина семья улучшила жилищные условия – получила две комнаты в другой коммуналке, в другом доме, в двух кварталах от нашего. На пятом этаже углового (на пересечении улиц Эйхе и Первомайской) четырёхэтажного монументального дома «сталинской» постройки. На самом углу отдельным павильоном
над крышей была выстроена отдельная квартира. Позже, когда мы опять стали одной компанией, Женька по этому поводу пытался дать Борьке прозвище «карлсон». А пока мы на время потеряли Борьку из вида. Правда, он иногда появлялся в наших местах с чуждой нам хулиганской компанией. Чувствовалось – попал под другое влияние. При таких встречах сразу начинались разборки между «старшими» наших команд. Это была такая игра всерьёз – ребята с разных улиц обязательно враждовали. Это ещё больше разобщало нас с Борькой. Когда оказались вместе в школе, все – в разных по возрасту классах, то, конечно, виделись. Но поговорить было практически не о чем.
И вот в один прекрасный летний день, несколько лет спустя, когда мы из мелкоты
превратились в уже подростков, во дворе нашем объявился опять Борька. В клёшах и с переносным маленьким катушечным магнитофоном, кажется, «Романтика», в руках. Магнитофон заливался советской эстрадой. У меня такой игрушки не было. У нас дома была стереофоническая радиола «Минск» на высоких четырёх ногах. Позже я усовершенствовал этот аппарат – соорудил выносные колонки, чтобы увеличить стереобазу, и, в конце концов, разобрал её на запчасти. А пока слушал пластинки Мулермана, Королёва, Ободзинского и Пьехи и треки из индийских фильмов на гибких голубых пластинках из журнала «Кругозор». На этой теме я с Борькой сошёлся заново и навсегда (об этом ниже). А с Женькой мы продолжали играть в войнушку и милицию, засиживались в песочнице, моделируя танковые сражения, по самые старшие классы школы. Ну и втроём, конечно, выпивали, покуривали и резались в карты.
Глава 8. Гитара
В то время, как мы с Борькой начали увлекаться современной модной музыкой, я уже потихоньку интересовался гитарой. Интерес к инструменту пришёл сразу с нескольких сторон.
