чужую жизнь в песок,Последний вздох прервет рука чекиста.
В России почему-то всё не так,
Чего в нас больше: лжи, отваги, страха?
Царит его величество бардак,
В конце дороги с топорами плаха…
Поэт везде – сначала он поэт,
Творит не ради Нобелевских премий,
Чего в нем больше, а чего в нем нет,
Отмерят пусть другие. Ну, и ВРЕМЯ.
На кончину олигарха
Скажи товарищ, ведь недаром,
Земля российская в ударе
Традиции верна
Прихода ожидать мессии,
И помнит, помнит вся Россия,
Кого плодит она.
Ивана Грозного и Пугачева,
Кутузова и Годунова,
Петра и Ермака.
Кого взрастила в колыбели:
Скуратова, цареубийц, Емелю,
Ивана дурака.
Да, было время, были люди…
Молва их любит, больше судит,
Как, впрочем, и сейчас.
Вот, был один такой, прагматик,
Ученый, видный математик,
Он был один из нас.
Потом настало лихолетье,
Страну вдруг стеганули плетью,
Свихнулся стар и мал.
Тут ум логический сгодился,
И сам собою сколотился
Начальный капитал.
И как там все потом сложилось,
И сколько КЭШа наварилось,
Один про это знал
Семибанкирщины куратор,
Пройдоха, ушлый комбинатор,
Кремлевский кардинал.
И власть, почти как у монарха,
Но лишь дорос до олигарха,
Ударился в бега.
В конце – разбитое корыто.
Судьба злодейка, шито-крыто,
Наставила рога.
Он, будто, был лихой любовник,
Шпион и даже уголовник,
Считали так давно.
И сколько там чему не виться,
С петлей на шее очутиться
Придется все равно.
Знавали те не понаслышке.
Кто сталкивался с коротышкой,
Его бульдожий нрав.
Теперь же, перед странной тризной,
Бурчит Россия с укоризной:
«Бориска, ты – неправ….»
ДТП
Я по трассе жму почти под сто,
За верстой уносится верста,
И в сентябрьском воздухе густом
Благодать, покой и красота.
Вдруг, удар, как взрыв, и – темнота,
Над дорогой, будто, я завис,
Надо мною неба высота,
Лучик солнца устремился вниз.
И, как будто, кто-то мне сказал
Тихо так, почти не разобрать,
То ли ветер, то ли ангел пролетал,
Должен жить я, рано умирать.
Автогеном долго резали металл:
Извлекал меня из груды МЧС,
Доктор нашатырь под нос совал
И снимал уколом жуткий стресс.
А гаишник странно так
