колени твои,
как кораблю –
швартовые;
я часто за них держусь,
чтобы вновь не унесло
в шторм суеты
всесильного бытия.
3
мне губы твои,
как кочевнику –
оазис в пустыне;
я часто целую их,
чтобы в мире химер
иметь хоть одно
ощущение основы.
мне тело твоё,
как в религии –
мекка, нирвана,
хлеб и вино;
ты не бог, но ты то,
что он даёт:
в конце концов,
мы всегда хотим
именно этого.
«ДА»
и дружбы нет,
и любви нет,
и секса нет,
и бога нет,
и денег нет,
и стабильности нет,
и времени нет,
и мест нет,
и входа нет,
и выхода нет,
и мыслей нет,
и желания нет,
и хлеба нет,
и пива нет,
и водки нет,
и еды нет,
и работы нет,
и будущего нет,
и прошлого нет,
и жизни нет,
и смерти нет, -
и так спокойно от этого,
так хорошо,
не дай бог кому-то
вдруг сказать «да»:
«да» страшнее чумы,
осквернения святынь,
всех изнасилований,
4
войн и убийств мира,
и от него так много
беспокойства и трудностей
в преддверии перемен,
а с «нет» – так спокойно
и здорово, так по-прежнему одиноко,
то есть умиротворённо
в собственной искалеченности
и обиженности на всех и вся,
в собственной усталости
от всех и вся,
то есть от самого себя,
и, скорее всего, это всё оттого,
что и после тебя
в каком-нибудь списке
тоже стоит слово «нет», -
то-то оно такое родное и близкое,
такое дальновидное.
ОТЛИЧИМА
душа от тела отличима,
как вещь и мысль о вещи,
и так же, как и мысль о вещи
за вещью прячется самой,
за телом прячется душа,
украдкой подбирая время,
когда сумеет перейти
к другому телу, чтоб не быть
с поличным пойманной, и тем
своё бессмертие продлить,
продолжить бегство в никуда
от первых
