из больничного в свое, как в раздевалку просунулась голова одной из сестричек.
– Тебя к телефону.
Джилл приняла вызов – только звук, без изображения, чтобы можно было и говорить и переодеваться одновременно.
– Флоренс Найтингейл? – спросил знакомый баритон.
– Она самая. Это ты, что ли, Бен?
– Стойкий борец за свободу слова, собственной персоной. А скажи-ка, малышка, ты занята?
– А что ты там задумал?
– Я задумал вывести тебя в свет, скормить тебе стейк с кровью, накачать спиртным до посинения, а попутно задать некий вопрос.
– Можешь не трудиться, ответ все тот же.
– Да совсем не тот вопрос.
– Как, ты еще один придумал? Ну-ка, ну-ка, расскажи.
– Попозднее. Когда ты немного размякнешь.
– А что, настоящий стейк? Не синтетика?
– Фирма гарантирует. Ткни вилкой, и он скажет «м-му» и поглядит на тебя жалобно-жалобно.
– Зуб даю, по счету будет платить газета.
– Низкое, недостойное тебя и не заслуженное мной подозрение – и вообще, какая тебе разница? Ну так как?
– Уговорил, речистый.
– На крыше вашего богоугодного заведения, через десять минут.
Пришлось снова переодеваться, на этот раз – не в уличный наряд, а в выходное платье, ради таких-то вот особых случаев и содержавшееся в больничном шкафчике. Строгое, почти непрозрачное, чуть-чуть подложенное в нужных местах, оно всего лишь воссоздавало впечатление, которое Джилл произвела бы совершенно обнаженной, – никак не более. Обошлось ей оно в месячную зарплату, но выглядело скромно, хотя и действовало на окружающих не хуже коктейля с сюрпризом. Удовлетворенно взглянув на свое отражение, она вышла в коридор и открыла дверцу пневмоподъемника.
На крыше было ветрено. Джилл, кутаясь в накидку, огляделась, но вместо ожидаемого Бена Какстона ее тронул за локоть дежурный по посадочной площадке:
– Мисс Бордман, там для вас такси. Вон тот большой «толбот».
– Спасибо, Джек.
Дверца предупредительно распахнута, взлетные сигналы уже горят. Джилл забралась в машину с твердым намерением тут же объяснить Бену, что мог бы и сам задницу от сиденья оторвать, однако вышеупомянутой задницы на сиденье – и вообще в салоне – не оказалось. Дверца закрылась, автоматическое такси взмыло в воздух, под острым углом пересекло Потомак, зависло над Александрией, село на крышу какого-то дома, приняло на борт Бена Какстона и тут же снова взлетело.
– Надо же, какие у меня есть знакомые, важные да занятые, – с издевательской почтительностью пропела Джилл. – И с каких это, интересно бы знать, пор ты перестал лично бегать за бабами? Думаешь, у робота лучше получится?
Бен ласково похлопал ее по коленке:
– На то есть свои причины, малышка.
