Джилл; ему и в голову не приходило, что наружная дверь – тоже дверь. Мгновенно грокнув ситуацию, он отдался радостной полноте существования, наступающей исключительно в присутствии согнездников, братьев по воде и (при определенных обстоятельствах) – в присутствии Стариков.
Радость эта несколько притуплялась осознанием, что брат ее не разделяет. У кого-либо из прежних, марсианских братьев подобная нервная озабоченность могла бы свидетельствовать об одном: он совершил какую-то постыдную ошибку и готовится к скорому развоплощению, однако Смит успел уже усвоить, что эти другие, хотя и чем-то похожие на него создания, способны без особого риска для жизни переносить совершенно невероятные эмоции. Брат Махмуд переживал духовную агонию по пять раз на дню и не только не умирал, но и, похоже, относился к этим мукам как к чему-то полезному, необходимому. С братом капитаном ван Тромпом случались совершенно непредсказуемые спазматические приступы, любой из которых – по марсианским понятиям – должен был бы привести к немедленной утрате телесности, однако и этот брат пребывает, насколько известно Смиту, во плоти.
Поэтому Смит не испугался возбужденного состояния брата.
Джилл сунула ему какой-то сверток.
– Вот, надень все это, и поскорее.
Смит принял сверток и замер в нерешительности.
– О господи ты мой! – сокрушенно воскликнула, глядя на него, Джилл. – Ну ладно, раздевайся, я тебе помогу.
И раздевать его и одевать пришлось ей. На Смите были больничная пижама, купальный халат и шлепанцы; так его одели, не дожидаясь просьбы и не спрашивая согласия. Он научился уже справляться со всем этим хозяйством, но очень медленно и неловко; Джилл раздела его буквально в секунду. Никакая несвоевременная стыдливость их не задерживала – Смит вообще не знал, что это такое, а Джилл проработала медсестрой не один уже год. Наибольший восторг Смита вызвали тонкие псевдошкурки для ног; не давая ему времени вдосталь повосхищаться чулками, Джилл, за неимением пояса с подвязками, закрепила их лейкопластырем. Она одевала Человека с Марса в форму больничной медсестры – не свою, а позаимствованную у подружки повыше ростом, якобы для кузины, которой сегодня идти на карнавал. Пелерина скрывала наиболее очевидные признаки пола (вернее – их отсутствие) – во всяком случае, Джилл на это надеялась. Труднее оказалось с туфлями, они были сильно не по ноге, а Смит и босиком-то ходил с большим трудом.
В качестве завершающего штриха Джилл приколола ему на голову сестринскую шапочку.
– Волосы коротковаты, – озабоченно заметила она, – но сейчас многие девушки стригутся еще короче, так что сойдет.
Смит не очень понял услышанное; он попытался отрастить себе волосы подлиннее, но быстро понял, что за несколько секунд этого не сделаешь.
– А теперь, – сказала Джилл, – слушай внимательно. Что бы там ни произошло – молчи. Даже рта не открывай. Ты меня понимаешь?
– Молчать.
