неизвестной дороге
Всё ж пошёл, отогнав суеверие – утренний сон.
Интуиции ноль, только ужас и ватные ноги,
И огромная жадность идти и достать горизонт.
Я у камня сижу. Не с кем слова сказать, я немею.
От всего, что возможно, далёкий и на волоске.
Ничего не пойму и ни строчки прочесть не умею,
И сколоть эти буквы никак не подняться руке.
Я на камне стою. Непривычно, обидно и плохо.
Только ветер свистит в неурочный для путников час.
Мои ноги уже неподвижны, покрыл тёплый мох их.
На плечо сел орёл и клюёт мой всевидящий глаз.
Я под камнем лежу, мысли прочь отгоняю, но тщетно.
Беспробудная жертва и путаник целей и вер.
Я так сильно прижат, не нырнуть даже в тихую Лету.
Только чьи-то всё время шаги отдают в голове.
28.07.91.
ДВЕ ЛОШАДИНЫЕ СИЛЫ
Что так внезапно и странно взбодрило,
Словно застойного снова коня?
Чувствую две лошадиные силы
В этом единственном теле меня.
Мало меня, видно, в детстве пороли.
Не перестал я вертеть головы.
Две лошадиных: одна – сила воли,
Ну а вторая – неволи, увы.
Вожжи – струна! Ничего не поделать,
Время летит от беды до беды.
Даже дорогу одну не поделят,
Так и виляют у носа зады.
Мочи уж нету! Метаться доколе?
В споре друг с другом, как дети резвы
Две лошадиных: одна – сила воли,
Ну а вторая – неволи, увы.
Как две сестры, непохожих натуры.
Быть коренному меж них не дано.
Две непокорные крепкие дуры,
В жилах – не кровь, молодое вино.
Вечно вдвоём – до экстаза, до боли.
Как ни смешно – и в труде, и в любви.
Две лошадиных: одна – сила воли,
Ну а вторая – неволи, увы.
16.08.91.
ЧИКАГО
Мои годы – шары надувные.
Колкий ветер, их гнать обожди.
А в Чикаго мосты разводные
И не редкость дневные дожди.
Местный билдинг чуть выше Смоленки,
Только мне здесь теряться нельзя.
У меня и покрепче коленки,
И совсем уж другая стезя.
Под чужою символикой пляшем.
Только в сердце и флаг мой и герб.
Не сочтите, что слог приукрашен —
Я совсем не про молот и серп.
А в Чикаго мосты разводные.
Дождь дневной остужает мне кровь.
Мои годы – шары надувные.
Колкий ветер, мы встретились вновь.
5.03.92.
