бросили,
Бульвары летом огибаем мы —
Ребёнком будешь радоваться осени,
Но целым не дотянешь до зимы.
Но если по листве, пожаром крашенной,
Ты проведёшь своей баллады нить,
То можешь ни о чём её не спрашивать,
И не стесняйся всякую любить.
Тебе не будет страшно ни веселие,
Ни жизни скотской мята – тяжкий труд,
Веселие – налево, у Есенина.
Правей – Высоцкий, там вас тоже ждут.
Любая на бульваре тропка – дедова,
Сегодня в память забредёт сама.
Но не ходите дальше Грибоедова —
Любовь бывает горем от ума.
14.06.99.
Я СЛЫШУ ЭТОТ ЗУД
Я просыпался в колыбели мглы,
Когда они Урал переходили,
Оставив за спиной родни могилы,
И Верхние и Нижние Тагилы,
И Нижние и Верхние Котлы.
И тяжек, как свинец, один вопрос:
Откуда эти люди в нашей жизни?
Задав его, купайся в пессимизме.
Всё исторически вместилось в клизме,
Которую нам Ленин преподнёс.
Нас разозли, не отдали б Москвы.
Двуглавое ведь было поколенье.
Но почитанье благородной лени,
Седьмой воды да на восьмом колене,
Плюс превосходство каждой головы.
Посторонись, историк, водолей!
Бумажный рубль построчно не измеряя,
В писательский союз не зная двери,
Князья взялись за точенные перья,
Держать ответ пред Родиной своей.
Не важно – в этом годе, иль давно,
Когда не пёрла карта при Цусиме,
Мы ни минуты не считались с ними,
Псарями ль, денщиками ли своими.
Они же уже бегали в кино.
Уже тогда, как нынче, так и впредь,
Они в столицу стаптывали лапти,
Сперва нуждаясь хоть в навозном старте,
Потом места цепляя в аппарате,
А после: «Кто не с нами, тому смерть!»
А мы экзотику по кабакам
Для радостных сюжетов собирали,
Потом за них под пули попадали,
Коль промахнутся, в стол надолго клали,
Уверовав, что дарим их векам.
Разбрасывали земли за дуэль,
Набрав каре, не дорожили жизнью,
Считая чести песнь особой тризной,
А чувство сохраненья атавизмом,
За остров счастья принимая мель.
Они в этот момент прошли форпост —
Хребет уральский долами, как мыши,
Перетекли дыханья ветра тише.
Мы ж думали, что не бывает выше.
Китайская
