Лучшим методом антирелигиозной пропаганды, по Блинникову, является сокрытие того, что вы ее ведете: «Прежде всего, не нужно говорить ученикам, что вы ее ведете, что вы уничтожаете веру в Бога». Ученик сам в процессе обучения должен придти к неверию. И сделать это нужно незаметно, чтобы у школьников создалось впечатление, что он самостоятельно пришел к отрицанию существования Бога: «Школа с первых же дней появления детей в ней шаг за шагом должна объяснять ребенку весь мир, исправлять религиозные ответы на научные»[79]. «Неопытные “антирелигиозники”, – отмечал А. Блинников, – допускают, что стоит только сказать, что Бога нет, совершить какой-нибудь выпад против попа, против иконы, осмеять раввина, муллу – и религиозное миропонимание у человека рассеется… Кто так ведет антирелигиозную пропаганду, тот только еще глубже вбивает религию в ученика. А еще хуже делают те, кто при начале объяснения какого-нибудь явления в природе заявляют слушателям, что это делается для того, чтобы вытравить из них религию, веру в Бога». Ребенок приходит в школу «уже с имеющимися “взглядами”… и, чтобы это мировоззрение заменить научным, следует заменить каждый ответ в его памяти новым ответом, сотни ответов изменить», – заключал А. Блинников[80].
Безрелигиозники считали, что только скрытое «научно обоснованное» подрывание веры с годами может дать нужный им результат. И как это ни парадоксально, такая позиция всегда представляет большую угрозу для веры, чем открытое на нее гонение, которое, впрочем, может подготовить почву как для последующего укрепления религиозного сознания, так и для превращения общества в безрелигиозную, индифферентную к вере массу.
Осторожность приверженцев безрелигиозного воспитания в те годы была вызвана и тем, что значительное число населения верили в Бога. 32 % крестьян Донского округа в 1926 г. сожалели о том, что в школах не преподают Закон Божий. Среди ответов звучали доводы: «Закон Божий нужен для совести детей». «Считая религию основой нравственности, не могу сочувствовать отсутствию преподавания Закона Божьего»[81].
Родители школьников в большинстве отрицательно относились к перспективе введения антирелигиозного воспитания в школе. Преподаватель А. Комаров из Северодвинской губернии в 1928 г. провел обследование настроений крестьян к этому вопросу в своем селе. Результаты получились следующие: за нейтрализм школы в религиозном вопросе высказались 73 человека (60,3 %), из них от 14 до 18 % показали себя людьми, стойкими в вере, которые приветствовали бы возвращение в школу Закона Божия («Надо про Бога учить»); за антирелигиозное воспитание высказались 27 человек (22,3 %)[82].
Дети, особенно маленькие, находились под влиянием родителей, и поэтому в религиозные праздники (Рождество, Пасха) классы часто оставались пустыми. И это наблюдалось не только в деревне. В Ленинграде в одной из школ в дни Рождественских праздников класс тоже пустовал[83]. На это жаловался школьник Фрумкин на конференции учащихся Центрального
Блинников А. О безрелигиозном воспитании // Народный учитель. 1927. № 7–8. С. 38.
Блинников А. О безрелигиозном воспитании // Народный учитель. 1927. № 7–8. С. 37.
Темкин А. Что думает крестьянство и казачество Донокруга о школе // Народное просвещение. 1927. № 8–9. С. 177.
Ежемесячник Северодвинского губоно. 1928. № 6–8. С. 8.
ГАРФ. Ф. А-1575. Оп. 10. Д. 555. Л. 117.
