сообщала газета New York Times и добавляла, что американцев в зале встречали лучше, чем любой советский оркестр, даже если он играл государственный гимн СССР. «Слово “культура” больше не является синонимом изнеженности»[139], – объявил Чарльз Дуглас Джексон, ведущий советник президента по психологической войне. Но радость была недолгой. Когда Сол Юрок попытался привезти в США Ансамбль Игоря Моисеева с великолепными номерами, поставленными на основе танцев народов СССР, переговоры провалились, так как американцы потребовали, чтобы иностранные гости сдавали при въезде отпечатки пальцев. Хрущев зло ответил, что советские граждане никогда не смирятся с этой унизительной процедурой, «которую применяют только к преступникам»[140]. Далее произошло следующее: за те нескольких недель, пока продолжались триумфальные гастроли Бостонского оркестра, в Венгрии студенческие демонстрации постепенно переросли в общенациональную революцию, направленную против советского господства. После падения прежнего режима сначала Красная Армия не вмешивалась в события, но, когда новое правительство объявило о своем выходе из Варшавского договора, то есть системы безопасности советского блока, сформированной в 1955 году как противовес НАТО, Хрущев, хоть и неохотно, но приказал ввести танки. Его надежды на то, что страны будут выбирать коммунизм по собственной воле, таяли с каждым днем. В результате этих событий погибли тысячи людей, сотни тысяч бежали из страны. Все культурные обмены были прерваны.
Президент США Эйзенхауэр, обращавшийся к миру с сияющим и простодушным лицом, проводил бессонные ночи, с тревогой глядя в потолок, но никогда не собирался вмешиваться в события в Восточной Европе и рисковать новой войной. К тому же его критика советского вторжения в Венгрию не могла быть острой в силу того, что по невероятному совпадению израильтяне, французы и англичане выбрали точно тот же момент, чтобы начать внезапное вторжение в Египет и захватить недавно национализированный Суэцкий канал, причем сделали это без консультаций с американцами. Разозлившийся Айк полагал, что Советы «могут оказаться готовы предпринять любые дикие авантюры. Они так же страшны и яростны, как Гитлер в последние дни своей жизни»[141]. Его опасения казались оправданными: Хрущев пригрозил ввести свои войска на Ближний Восток и забросать Египет ракетами с ядерными боеголовками. Эта угроза в значительной степени повлияла на прекращение огня, о котором на следующий день объявила Великобритания. Президент Египта Гамаль Абдель Насер публично поблагодарил Советский Союз как спасителя своей страны и назвал СССР настоящим другом. В частном порядке Насер был хорошо осведомлен о том, что его спасли согласованные дипломатические действия и финансовое давление США, тем не менее он сделал это заявление, и престиж Советского Союза на Ближнем Востоке и в странах третьего мира заметно вырос, в то время как влияние Америки и ее недалеких союзников упало.
…Сама угроза
