хватит. В святую землю едем, авось не пропадем. Я потому и ружье не взял. Не хватало еще по монастырю с ним болтаться. И на пароход могут не пустить.
– Удивляюсь я тебе, братуха! – заговорил Горе, когда выехали со двора. – С детства тебя знаю, а ты все, наивный, в сказке живешь. Не будь у нас тогда ружья, шли бы мы домой пешком. Да еще и собирали бы, как ты говоришь, выбитые зубы сломанными руками.
– Может быть. Кто его знает…
…В тот раз, возвращаясь из больницы от Фомы, часа в два ночи они остановились поесть в бревенчатом придорожном кафе возле древней заправки. Машину оставили прямо у крыльца. Им хотелось выпить по сто пятьдесят, похлебать горячего и чуть-чуть покемарить в машине. Девушка за стойкой налила им борща, водки и, подперев щеки ладошками, ласково на них глядела.
– Ты заметил? – спросил Горе вполголоса.
– ?..
– Куда ни приедешь, одна лучше другой. И чем хуже дыра, тем девки краше! Вот страна северная!
Пух кивнул.
В кафе они были одни. Горе уселся так, чтобы лучше ее видеть, и поднял пластмассовый стаканчик:
– За гостеприимную хозяйку.
Хозяйка скромно улыбнулась. Только они выпили и стали размешивать в тарелках сметану, в кафе уверенно вошли три молодых человека. Сели за соседний стол. Было видно, что они здесь даже не завсегдатаи, а просто хозяева. Крупные, в темной одежде. Уже спокойные, хотя еще и не матерые.
– Кать, налей нам два пива и Сереге чай, – сказал самый крупный и темный – как видно, главный.
Катя принялась выполнять команду, а парни ненавязчиво оглядели Пуха с Горем. Все присутствующие молчали.
– Привет, парни, – начал главный. – Издалека?
– Здорово. Соседи ваши, – ответил Горе.
– То-то мы глядим – машина с другими номерами. Ваша?
– Наша. – Горе разговаривал легко, по-доброму.
– Хорошая машина. Вроде не новая, а выглядит. Не продается?
– Хотите купить? – Тон Горя нисколько не изменился.
– Может, и купили бы. Какого года-то?
– Не старая еще.
– И сколько хочешь за нее? – Главный перешел на «ты».
– У тебя денег не хватит. – Горе продолжал за разговором хлебать борщ.
Лидер помолчал немного и снова спросил:
– А все-таки? Вдруг хватит?
Горе зажмурился, как от удовольствия, и отрицательно мотнул головой.
– Ну, как хотели. – Главный говорил негромко и будто лениво. – Просто места у нас тут глухие, вдруг чего случится? Сгорит, к примеру, и жаловаться некуда.
– Ладно, парни, давайте обсудим, – почти без паузы ответил Горе.
Пух опешил от того, как легко он соглашался с беспределом.
– У меня там в машине пяточка запарена[1], пойдем курнем, покалякаем. – Горе встал, оставил недоеденный суп, недопитую водку и, не глянув на Пуха, пошел к выходу.
Пух как можно спокойнее отправился за ним.
Молодые
Запарена пяточка – спрятана папироса (
