глаза забегали. На смену уверенному трубадуру моментально пришел недотрога или, хуже того, неудачница. Она коротко пожала плечами:
– Нужны были деньги за аренду.
– Жаль. Мне нравилось, как она звучит.
Мы тыкали щупами по краям давно сложившейся истории. Если бы этот разговор зашел глубже, то мы бы содрали коросту, нараставшую в течение двадцати лет, и я был совершенно уверен, что мое сердце этого не выдержит.
Она сменила тему.
– Знаешь, твои длинные волосы, корявая рука и механический голос на самом деле маскируют тот факт, что ты так же хорош, как раньше. В этом городе ничего не знают, верно?
– Время от времени я где-то играю.
Она посмотрела в направлении «Лэриэта», расположенного в нескольких кварталах от нас, потом снова взглянула на меня. Вид у нее был немного смущенный.
– Пятьдесят на пятьдесят, ладно? Но этот, как-его-там, берет себе десять процентов.
– Бери себе. – Ее предложение говорило о том, что Фрэнк рассчитывает на большее. – И дай мне подумать, что я могу предпринять насчет денег.
Ее следующий вопрос застал меня врасплох:
– Ты когда-нибудь был женат?
– Что? – я посмотрел на солнце.
Она ощетинилась, как в тот раз, когда увидела мистера Громилу в больнице. Защитный механизм, выработанный в силу необходимости. Она надавила еще раз.
– Ты когда-нибудь был женат?
– А что?
– Потому что мне нужно знать, что в следующую минуту я не увижу, как миссис О’Коннор целится мне в лицо, поскольку считает меня старой пассией, раздувающей новое пламя.
Справедливый вопрос.
– У тебя есть опыт такого рода?
– Кое-что имеется.
– Нет.
– «Нет», то есть «нет никакой миссис О’Коннор», или «нет, она так не подумает»?
– Не женат и никогда не был женат.
Ее голос поник, голова опустилась.
– Хорошо. – Она разглядывала свои руки. – Не то хорошо, что ты никогда не женился. Я имела в виду, это хорошо, потому что сегодня я слишком устала для драки.
Эмоциональная поза Делии очень подходила женщине с закатанными рукавами. Не имея покровителя или защитника, она была вынуждена сражаться за себя, и то, что когда-то было мягким и нежным, обросло толстой шкурой, готовой всякий раз ощетиниться. Сидя на этой скамье, она исполняла роль Клепальщицы Рози[21], примирившейся с тем фактом, что Джо никогда не вернется домой.
Двадцать лет назад, когда я смотрел в потолок больничной палаты и мысленно перебирал свои возможности, эта не пришла мне в голову. Мне она не понравилась.
Я взглянул на часы.
– У нас есть еще несколько часов, прежде чем понадобится быть в «Лэриэте», а я должен заехать в еще одно место. Не возражаешь, если я подброшу тебя…
– Я могу поехать с тобой?
– Это не самое воодушевляющее место.
– От меня не будет хлопот.
– Запах
