добавил в камин дров, а потом взял полотенце. Потом я пошел к ручью, разделся при свете луны, забрел в воду по уши и отмокал до тех пор, пока ледяная вода не стала казаться теплой.
С учетом снеготаяния, температура воды в ручьях и речушках вокруг Буэна Висты зимой остается немного ниже пяти градусов по Цельсию. Добавьте к этому силу течения, которое омывает вашу кожу с постоянной скоростью, и вы получите нечто вроде упаковки тела в сухой лед. Здесь, на заднем склоне горы Антеро и горы Принстон, где сходятся горы Боулдер, Мамма, Гризли, Циклон и Уайт, образовался странный феномен. Это глубокая каменная чаша с высокими стенами, которую мой отец любовно называл «Божьим тазиком для бритья».
Независимо от августовской жары, в этой чаше каждый год лежит снег, и так было всегда на людской памяти. Есть вероятность, что там до сих пор лежит снег, выпавший пятьдесят лет назад. Как бы то ни было, талая вода из «Божьего тазика для бритья» течет в озеро Болдуин и озеро Померуа. Чтобы попасть туда, она пробивает природную скважину в горной породе, образуя водопад высотой в десять футов, и наполняет второй каменный бассейн как раз над нашей хижиной. Отец называл его «Божьей тарелкой каши». Думаю, он был голоден, когда придумал такое название. Оттуда вытекает ручей, образующий веерный душ, под которым трудно стоять, принимая во внимание холод и давление воды. Чувствуешь, как будто тысячи игл вонзаются под кожу. «Божья тарелка каши» имеет размеры среднего плавательного бассейна и полна нежнейшей шестидюймовой форели, которая мечется вокруг каменных выступов и, насколько мне известно, не встречается больше нигде в мире. Ледяная вода переполняет чашу и начинает головокружительный спуск в долину, где в конце концов тонкой струйкой впадает в реку Арканзас.
Для меня было ценным то обстоятельство, что «Божий тазик» создавал равномерный поток воды, которая была в формальном смысле холоднее льда и находилась лишь в ста футах от моей задней двери, независимо от того, насколько жарким был летний воздух.
Первые тридцать-шестьдесят секунд были наиболее болезненными. После этого я практически ничего не чувствовал. По правде говоря, через пять-шесть минут разум начал подсказывать мне, что я согрелся.
Глава 9
В первый день она крепко спала. Даже не переворачивалась с боку на бок. На второй день я проверил, нет ли у нее лихорадки, откинул с лица рассыпавшиеся волосы и сел рядом на кровати, вдыхая ее аромат. Я оставался там целый час, может быть, два часа. Я много думал о том, что она знала, о том, чего она не знала, и о том, будет ли хоть какая-то польза от правды.
На третий день я приподнял ее голову, накормил куриным бульоном и заставил съесть тост с арахисовым маслом. Когда она закончила, то откинулась на подушку, закрыла глаза и выпростала руку из-под одеяла. Она потянулась ко мне. Я взял ее руку в ладони и держал, пока она не уснула. Ее рука была огрубевшей, и если по ней можно было прочитать какую-то историю, то это была не история нежности.
Когда она проснулась на четвертое утро, я услышал, как она разговаривает по моему стационарному телефону. Я
