рисунков. Сказали: «Если ты, не испугавшись наказания, писал, может, у тебя и есть призвание». Большим художником он не стал, но писал, рисовал и был счастлив.
Своим главным и единственным судьей во всем, что касалось живописи, дед считал бабушку, Ольгу Васильевну. Если она говорила: «Здесь переделать», он переделывал. Ни одного холста не выпускал без ее одобрения. Если она говорила «нет», он мог спокойно взять нож и холст разрезать, выбросить. Чаще в таких случаях он просто перенатягивал его на другую сторону. Бабушкин вердикт был окончательный…
У деда был интересный характер. Он никогда не входил ни с кем в конфликт, обо всем говорил иронически, в первую очередь – о советской власти. Конечно, больной раной было, что у него ни одной его персональной выставки, а у Александра Герасимова – чуть не каждые полгода…
…Только потом я понял, каким редкостным счастьем было жить в этой среде, какой роскошью в те, сталинские годы было сидеть в русском художническом доме, где по вечерам горят свечи и из комнаты в комнату переносят керосиновые лампы, где подается на стол рокфор, кофе со сливками, красное вино, ведутся какие-то непонятные вдохновенные разговоры. Странно было бы, живя в этом мире, не впитать в себя из него что-то важное для будущей жизни, для профессии…»
Сергей Михалков
«…Воспитан я советской страной»
«Я родился в царской России», – написал в предисловии к одной из своих книг Сергей Михалков. «В четыре года я встретил революцию, наблюдал образование СССР, а в 78 лет – развал государства, которому верой и правдой служил всю жизнь». «…Воспитан я советской страной, советской школой, советской средой, советским обществом… То есть я человек той эпохи от начала до конца, человек сталинской эпохи, все это, конечно, отразилось на моей психологии, на моем творчестве».
Он говорит о том, что много пережил, причем «не как свидетель, а как активный участник всех событий», сразу расставляя своими признаниями все точки над «и», как бы говоря: «Вот такой была моя жизнь, вот так я ее прожил. Кто без греха – может бросить в меня камень». Надо сказать, желающие побросаться каменьями, а иногда и комьями грязи тут же нашлись. В 90-е годы сказать что-то в подобном тоне о советской эпохе, а уж тем более о сталинской, отнести себя к ее деятелям и участникам (как будто кто-то из обвинителей к ним не относился!) означало тут же вызвать на себя шквал обвинений, ненависти и клеветы со стороны так называемой «демократической» общественности. Что касается народа, то он, как ему и положено, угрюмо безмолвствовал.
Впрочем, об этом позже. А пока обратимся к началу.
Итак, дворянский сын Сергей Владимирович Михалков родился в 1913 году в Москве в доме № 6 по улице Волхонке, неподалеку от Кремля. Дом не принадлежал отцу Сергея Владимировича. То был доходный дом, которым владел его двоюродный дед, Сергей Владимирович Михалков, а строил его некто Маршак. Не тот, конечно, Маршак и вряд ли родственник, но сочетание фамилий многозначительное…
