мраке.
Тогда Рита с ужасом осознала, что больше не слышит хрипов, исходивших из хозяйской глотки. Ее собственная глотка как будто покрылась коркой сухого асфальта.
Рита начала оборачиваться, уже догадываясь о том, что происходит у нее за спиной. По ее личному времени это движение было долгим и мучительно неуклюжим, но на самом деле она обернулась стремительно…
И выдавила из себя приглушенный крик.
Сквозь сетку спутанных волос, упавших на глаза, она увидела грузную фигуру Хозяина, опиравшегося на стену. Казалось почти невероятным, что в таком состоянии он мог проснуться и подняться с кровати…
Он стоял в полутемном коридоре, и рассмотреть нож в его руке было невозможно, однако обостренное чутье жертвы подсказало Рите, что нож там все-таки есть.
Потом он сделал движение, слишком быстрое и ловкое для пьяного, и она успела отшатнуться только потому, что ожидала чего-то в этом роде. Нож с чудовищной силой ударился о дверь рядом с ее головой, и больше ей уже не требовалось никаких предупреждений.
Она выскочила из дома и стремительно помчалась по аллее, ведущей к дороге, преследуемая затихающими проклятиями, которые были для нее не более чем угрожающим шумом…
Спустя час Рита вошла в город. Все-таки она была домашним животным и устремилась не в лес и не к унылой ленте реки, а к острову миллиона огней, зыбко мерцавших на горизонте сквозь завесу дождя. Что-то подсказывало ей, что там есть еда, места, куда не проникает дождь, и немного тепла – совсем немного, чтобы согреться.
Она забыла человеческий язык и была обречена на абсолютное одиночество. А потом ее ожидало и нечто худшее. Бездомная, без имени и почти без одежды, она не могла ни о чем попросить или рассказать о своей беде. Представление о том, что кто-нибудь может ей помочь, давно выветрилось из ее головы. Сознание Риты стало сознанием существа, единственного во всей Вселенной. Хозяин был не в счет, как высшая и отвратительная сущность.
…Она бродила по городу двое суток и уже пошатывалась от голода. Воду она пила из реки или из луж. Вода оказалась омерзительной на вкус, но это было лучше, чем ничего.
В последнюю ночь ее избили нищие, собравшиеся под мостом, когда от отчаяния она приблизилась к их костру. Чем-то она взбесила их – немая и босая женщина с пугающе бледным лицом, вышедшая из ночного мрака.
Инстинкт подсказывал ей, что днем надо прятаться в безлюдных местах, но и там у нее случались неприятные встречи… Ее щека была порезана бутылочным горлышком и постоянно кровоточила.
Рита оказалась в изгнании, худшем, чем заточение.
Сжавшись в комок от холода, она сидела под каким-то мостом и смотрела в черную ледяную воду вяло текущей реки. Рита была согласна умереть и даже ждала смерти – но только не здесь, рядом с этой чернотой, медленно, по каплям, высасывающей жизнь.
Поверхность реки маслянисто
