вымирает, что людям негде работать, что существуют они только за счет огородов.
Но появление здесь телевидения – не уникальность села. Таких вымирающих сел сейчас – тысячи. Повод другой: сюда из побежденной Германии прислали гуманитарную помощь – старые вещи. Местные власти решили раздать эти обноски бесплатно, и на церемонию пригласили представителей СМИ. Раздачу сделали в школе. Завуч, женщина среднего возраста, говорит, что даже такие не новые вещи здесь как нельзя кстати: многие дети ходят в школу в отрепьях. Она примеряет какую-то полинявшую кофту на девочку лет десяти. Кофта по росту, но девочка прячет от телекамер лицо: ей стыдно. Стыдно за себя, за родителей, за родную страну.
Не в силах наблюдать за этим позорищем, Сергей выключил телевизор. «Знает ли наш Президент об истинном положении народа? Как его сердце выносит такое?!..»
Сергей лег на диван и, смотря в никуда, стал считать: сколько дней остается до выборов.
Теперь-то он их ни за что не пропустит! За кого голосовать – это потом, с этим он еще разберется. Главное – не стоять в стороне, не быть презираемым обывателем, главное – быть полноценным гражданином страны!
Ноу – хау
Эта безымянная рукопись (ни заголовка, ни фамилии автора) у меня оказалась случайно. Уборщица, зачищавшая шкафы после съехавших на днях арендаторов комнаты, подошла ко мне с пожелтевшей папкой-скоросшивателем и произнесла озабоченно:
– Вот, поглядите: кажись, позабыли. Как бы не хватились за ней… Кажись, какой-то роман…
Это был не роман, а, скорее, рассказ. Рассказ об одном драматичном событии, случившемся в наших краях где-то на заре перестройки.
Не вдаваясь в анализ происходивших в те годы государственных потрясений, автор повествует о том, какое несчастье свалилось тогда на захолустный приволжский поселок, и как далекий от геройских достоинств, заурядный российский мужик взялся вызволить (и, главное, вызволил!) многих людей из, казалось бы, непоправимой беды. Портрет этого чудотворного избавителя нарисован правдиво и красочно.
Рассказ мне понравился, и думаю, что понравится многим. Полагаю, что он не должен дальше оставаться в безвестности в полумраке канцелярского шкафа, и предлагаю его своим современникам в том изложении, в каком появился он у меня.
Сюда, в четвертую городскую больницу, я попал по направлению из поликлиники: участковый терапевт заподозрила у меня язву желудка и настояла на стационарном обследовании.
– Даже если я ошибаюсь, – сказала она напоследок, – ничего страшного: полежите, отдохнете немного, отвлечетесь от повседневных забот. Условия там хорошие.
– Уж лучше бы вы ошибались! – не смог удержать я в себе свои чувства, думая, конечно, только о язве.
Условия, на мой взгляд, были далеки от хороших и даже посредственных: палата – на семь коек, только две
