style="font-size:15px;"> – А ты вспоминай, о тех, кого расстрелял. Я не бью тебя по больному месту. Просто помни: они отдали свои жизни для того, чтобы ты смог выполнить задание. Начнёшь искать сестру, можешь всё провалить. Тогда их смерть будет неоправданна. Вот так, Серёга.
Ким на некоторое время замолчал, но, наблюдая состояние Шилова, произнёс:
– Главное, чтобы она осталась в живых. А там Бог даст, разберёмся…
Дверь кабины пилота распахнулась:
– Господин обер – лейтенант, Берлин.
Грейфе откинул одеяло, потянулся, и радостно произнёс:
– Господин русский, у вас начинается новая жизнь.
Курков снова выглянул в иллюминатор. Внизу, под ним, в первых солнечных лучах, раскинулись кварталы знаменитого города.
– А какое сегодня число? – Шилов повернулся к обер – лейтенанту.
– Что? – не расслышал из-за рёва моторов Грейфе.
– День какой сегодня?
– Тринадцатое июля. А что?
Шилов прокричал в ответ:
– Неплохое число для начала новой жизни.
– Господин группенфюрер, вот список тех, кто прибыл в Берлин за последние сутки.
Адъютант протянул шефу гестапо Генриху Мюллеру несколько листов бумаги, испещрённых мелким печатным шрифтом.
– И что мне с ними делать?
Адъютант раскрыл, было, рот, но тут же его закрыл и развёл руками.
Кретин, мысленно оскорбил подчинённого шеф гестапо.
– Здесь всё, или только отобранная информация?
– Всё, господин группенфюрер.
– Так что, – не сдержался, таки, Мюллер, – прикажете мне их самому перебирать?
– Нет, господин группенфюрер, просто я решил, что вам…
– Гюнтер, – взгляд поверх очков не предвещал ничего хорошего, – я, и только я, буду в этом кабинете, в этом доме, в этом городе решать, что и кому делать. Вы меня поняли?
– Да, господин группенфюрер! – подчинённый, неожиданно, не по уставу, пристукнув каблуками сапог, развернулся и направился к двери, однако, резкий окрик остановил его:
– Ладно, давайте, ваши чёртовы бумаги. Копии имеются?
– Так точно!
– Работайте.
Адъютант вышел, оставив шефа гестапо одного. Мюллер быстро пробежал взглядом списки. Знакомых фамилий вроде бы не встретилось. Впрочем, нет, на чём-то глаз споткнулся. Нужно просмотреть ещё раз.
Гестапо – Мюллер, как его называли сослуживцы, положил документы на стол, снял китель, аккуратно повесил на спинку стула, несколько раз присел, сделал круговые движения руками – полегчало. В который раз пришла мысль, о том, что напрасно не перетерпел тяжёлые дни девятнадцатого – двадцатого годов. Глядишь, остался бы в авиации – не занимался всяким отребьем. Убийства, заговоры, измены – всё в одну кучу. И за всё отвечать ему. Одному.
Снова взял список в руки. Кажется, на второй
