почтальон. Он часто ночует на этом кладбище. Второй – Сергей Старостенко, по кличке Корявый, механизатор.
– А в шлеме кто? – спросил Слава.
– Это Паша Кондураке по кличке Танкист, молдаван из Басарабяски.
– Пройдемся? – предложил Андрей Иванович, видя, что люди потянулись к свежей могиле – поминать покойного.
– Давайте.
– Странно, тут одни осины растут, – заметил Слава.
– Местный обычай, – пожал плечами участковый. – В Афоньевке такая же картина на кладбище, да и в окрестных деревеньках тоже.
Они отделились от толпы и неспешно начали осматривать кладбище, разглядывая забытые полустертые имена на надгробьях. Внимание глазастого Славы привлекла покрытая мхом каменная могильная плита.
– Железнодорожный мастер Николай Ефимович Бельский, – прочел он надпись с ятями, – 1825 – 1875 год. Откуда тут железнодорожный мастер?
– Железка через Дроновку проходит.
– Где Дроновка и где Карловка?
– Не так уж и далеко.
– Сколько же лет Карловке?
– Никто не знает точно, но лет двести-двести пятьдесят как минимум.
– Для такой старой деревни слишком маленькое кладбище, – заметил Андрей Иванович.
– Может, раньше в другом месте хоронили? – пожал плечами участковый. – Народ тут скрытный, никто ничего толком не расскажет.
Какая-то птичка монотонно нудела: «рю-пинь-пинь-рю».
– Зяблик «рюлит», – сказал лейтенант. – К дождю.
– Это зяблик? – спросил Слава.
– Так точно.
– Я городской, птиц не знаю, – признался Слава.
– А я почитай, что и не уезжал из деревни, только в армию, – ответил Владимир Семенович. – Пойдемте, – кивнул он на толпу, селедочным косяком потянувшуюся в сторону деревни.
Поминки, куда волей-неволей попали участковый и следователи, проходили в столовой. Людей стало заметно меньше.
– У всех налито? – спросил Родин-старший. – Тогда помянем. Земля ему пухом.
Люди сидели понуро, хороня взгляды в тарелки, глотали кто что. После третьей за столами появились первые робкие улыбки, после пятой – послышался смех. Следователи и участковый пили воду, заранее налитую предусмотрительным лейтенантом в бутылку из-под водки.
– Да разверзнутся над содеявшим это злодеяние хляби небесные! – прогудел раскрасневшийся отец Василий. – Да прольется над ним дождь из серы кипящей, как над городами Содом и Гоморра, да поглотит его геенна огненная! Аминь!
Будто услышав эти слова, на улице громыхнул раскат грома. Мужчины потянулись на выход посудачить и покурить.
– Нам пора, – взяв со стакана с киселем пирожок с рисом и изюмом, сказал Андрей Иванович.
– Точно, помянули, пора и честь знать, – согласился Слава, беря свой пирожок.
