что сирень расцвела,А запах тебе неприятен,
Я боюсь одного – что ты будешь одна,
И что я не жених, а приятель.
Грустно мне от того, что книжонка в руках
Весомей, чем я настоящий.
Ты не понимаешь, что в этих словах
Прячется говор молящий.
Молящий о том, чтоб ты сделала шаг
Навстречу цветущей сирени,
Чтобы ты поняла, что я друг, а не враг.
(Укрою во время метели).
Грустно мне от того, что все эти стихи
Писать не имеется смысла.
Почему? Потому что от тёплой любви
Ты бежишь в «зал немого артиста».
Грустно мне от того, что сирень расцвела,
А ты всё её сторонишься.
Ты любила, но любимой ни разу не была,
Снова обжечься боишься.
Мы
Воображаемой.
Не раз мы с тобой «навсегда» разлучались,
Не раз вновь сходились, желая любить.
Ведь искры в костре никогда не кончались,
И ветер велел по течению плыть.
Куда же всё делось? Не знаю ответа.
Наверное, нам суждено позабыть,
Как в жаркие дни романтичного лета,
В прошлом году довелось любить.
Помнишь, по-детски смеялись над шуткой:
«Вам вместе не быть никогда-никогда».
Теперь вспоминаю – становится жутко,
Кто напророчил такие слова?
Неспроста мы с тобою тогда повстречались,
Не даётся по жизни случайных встреч.
Надо хранить, чтобы «мы» оставались,
Просто нам нужно друг друга беречь.
Люблю
Воображаемой.
Под ресницами небо спрятано,
Нитями золото с плеч,
И от словечка всякого
Дрожит огонёчек свеч.
Мантия город окутала —
Тьма. Ничего не видать.
Ты все слова перепутала,
Желая мне что-то сказать.
И, выстроив буквы солдатами,
Пять нежных бойцов в строю,
Губами, волненьем помятыми,
Ты прошептала: «люблю».
У окна
К грядущему творческому вечеру.
Вспомним Питер и питерский сад,
Вспомним, как всё начиналось.
Ты знаешь, я очень рад
Тому, что со мною осталась
Ты. Безо всякой мольбы,
Без слёз и немого отчаянья.
Разделила со мной мечты,
Разделила со мной молчание…
Вот опять мы сидим у окна
Сквозь четыре десятка лет.
Я спросил – ты ответ не дала.
Мы семья. И не нужен ответ.
Гудки
Воображаемой.
Сквозь километры дотянуться до руки,
И осознать – любимая так близко.
Мысленно… Дорогам вопреки,
Но мысли тают слишком… слишком быстро
Разделены два голоса. Гудки…
Прошло полвека, и слеза струится
Потоком сильным, словно из реки,
И я не настоял остановиться.
Гудки
