style="font-size:15px;"> Прибежал Григорий, неся в черепушке краску и жесткую кисть.
– А ну-ка, Гриша, нарисуй ему на заднем месте что-нибудь посмешнее! – приказал Разин.
Скулящего Кузьму задом подтащили к Григорию. Тот красной краской, под крики казаков, нарисовал на белой заднице царского служилого хохочущую рожу.
– А теперь отпустите его, пусть идет к воеводам и рассказывает, как мы будем жаловать всех бояр и ретивых служак! – закончил атаман, слезая с бочки.
Кузьму вытянули плетью по спине, тот с воем и стоном под хохот разгулявшийся толпы побежал вдоль берега.
Начался дуван. Дележ добычи производили есаулы. Добро делили долго, по справедливости, все остались довольны.
Вскоре атаман приказал готовиться к отплытию. С захваченного каравана казаки перетащили на свои струги легкие пушечки, распределили порох и пищали.
Весело уселись разинцы в свои струги, подняли паруса и медленно отчалили от крутого берега. Поплыли вниз по реке.
7
К Царицыну Петр Лазарев подъехал к полудню. Измученная быстрой ездой лошадь спотыкалась, да и сам седок еле сдерживался, чтобы не заснуть в седле. Кафтан у всадника запылился, сапоги были грязны. Въезжая в ворота, Петр уже предвкушал баню, чарку, а потом мягкую постель у вдовы Русаковой, давней его зазнобы, у которой он всегда останавливался, когда бывал по своим тайным делам в Царицыне.
Вдруг один из стрельцов, стоящих у ворот, схватил под уздцы его лошадь. Жеребец с перепугу шарахнулся в сторону, но крепкая рука служилого надежно держала узду. Стрелец строго спросил:
– Кто таков? По какому делу в город?
– Приказчик я купца Молчалина из Астрахани, по торговым делам к вам, – ответил Лазарев, простодушно улыбаясь чернобородому стрельцу.
– Что-то ты не похож на приказчика. Не лазутчик ли ты от вора Стеньки Разина? Мутить народ поди послан?! Слазь с коня!
– Что ты, служилый! Что ты! Никакого Стеньки я не знаю!
– Слазь с коня, тебе говорят! – угрожающе потребовал стрелец, кладя руку на рукоять сабли.
Петр нехотя спрыгнул на землю. Стрельцы живо заломили ему назад руки, выхватили из-за пояса два пистоля и кинжал, потащили в губную избу. Петр не сопротивлялся, знал, что скоро его отпустят.
В губной избе за широким столом сидел голова – Федор Кручинин – высокий, светловолосый человек, лицом бледен, с голубыми хитроватыми глазами. Полные его губы беззвучно шевелились. Федор то и дело отбрасывал рукой в сторону свисавшие на лоб длинные волосы, которые мешали ему писать. Он долго не отрывался от работы, не обращая внимания на вошедших, потом поднял голову, пристально посмотрел на Лазарева, узнав, заулыбался. Обращаясь к стрельцам, сказал:
– Идите!
Те вопросительно посмотрели на него, затоптались на месте.
– Так ведь, злодей, а вдруг что?.. – нерешительно спросил один из них.
– Идите, идите. Сам управлюсь.
Стрельцы пошли,
