А в сем деле выгода одному Винголу.
– Сын мой, ты помнишь, что я говорила тебе утром? – воскликнула княгиня. – Мой сон к несчастью! Помни, что я тебе говорила!
Вышеслав едва удержался от того, чтобы не сжать голову руками, заткнуть уши, никого не слушать и навсегда забыть обо всем. А он, дурной, еще мнил, будто хорошо князем быть – знай себе бейся в поле, раздавай добычу да слушай песни на пирах! Ни одна битва еще не давалась ему так тяжело, как полмесяца княжения. Княжья шапка оказалась тяжелее каменной жертвенной чаши, которую он однажды видел по пути сюда на чудинском капище. Вот будто с этой чашей на плечах он и прожил эти полмесяца. И врагу своему он не пожелал бы такого. Ой, хоть бы знать теперь, кто ему враг, а кто друг!
– Я послала за Ингольвом! – сказала княгиня. – Не годится обвинять человека и не давать ему оправдаться!
– Все беды от варягов! – непримиримо восклицал Коснятин, даже не стесняясь княгини. – Чего они нам стоят! Сколько прокорму им даем, какие хоромы у них! А деньги! Триста гривен в год! А они еще люду нашему жить не дают! Прошлой осенью какие беды были – чуть до битвы не дошло!
– Прошлой осенью твой отец не хотел платить им! – яростно возражала княгиня.
– А за что платить? – поддержали Коснятина еще несколько бояр. – Во весь год никакой войны не было, вся дружина Винголова лето и зиму на боку пролежала! За что платить? Прокорм даем – и довольно с них!
– Уговор дороже денег – ведь так у словен говорят? Посмотрела бы я, как бы тебе смерды в селах отказались прокорм давать, – дескать, войны не было!
– Ну, ты, матушка, скажешь!
Со двора послышался негромкий гул. Все в гриднице перестали спорить и посмотрели на двери. Вошел Ингольв, такой же, как всегда, в красном плаще с золотой отделкой на груди. Говорили, что это подарок княгини Малфриды. Следом за Ингольвом шел его приемный сын Вальбранд и двое хирдманов-телохранителей – Бьярни и Рауд. Ингольв шел ровной, уверенной походкой человека, которому нечего бояться и нечего стыдиться.
– День тебе добрый, княже! – произнес Ингольв среди общей тишины. – Будь здорова и ты, княгиня! Ты звала меня?
– Я звала тебя! – горячо воскликнула княгиня. – Ты не такой человек, Ингольв, сын Асбьерна, чтобы позволить порочить тебя за твоей спиной. Ты знаешь, что Суря найден убитым?
– Я знаю. – Ингольв невозмутимо кивнул, и десятки глаз, впившихся в его лицо, не могли прочитать на нем ровно ничего. – Но зачем звать меня? Я ему не родич, и не моя забота – завязывать ему башмаки Хель.
– Однако тебе одному была нужна его смерть! – Коснятин вскочил со скамьи и шагнул к Ингольву. – Что ты скажешь на это?
Ингольв посмотрел в его гневное лицо, так напомнившее в этот миг старого Добрыню, а потом перевел взгляд на Столпосвета.
– Ты, Столпосвете, самый мудрый человек здесь. Ты лучше всех знаешь правду. Скажи мне, неученому гридю, сколько виры платит человек за поклеп?
