target="_blank" rel="nofollow" href="#c_526" type="note">{526}.
«Француз так же экономен, мелочен и малодушен, как и немец, он скуп и полон забот о будущем с никогда не ослабевающей потребностью в гарантиях. К друзьям он, может быть, относится щедрее немца, но русские масштабы и к нему неприложимы, это его лишь скомпрометировало бы. Гарпагон у Мольера – типично французский образ. За милые сердцу идеи француз отдаст жизнь, но не сбережения. Он стремится к неподкупной искренности в науке, но сделать честную декларацию доходов… это свыше его сил. Из предусмотрительности он ограничивает и число своих детей: состояние не должно дробиться на множество долей, иначе его не хватит никому. – Все это говорит о том, что и француз глубоко страдает от изначального страха – этого основного зла прометеевской культуры»{527}.
«Как схожи Декарт и Кант – наиболее типичные представители духа своих наций! Изначальный страх – преобладающее ощущение и у француза. А поскольку у них борьба против него концентрируется в области теории, то в своем мышлении он даже еще холоднее и непреклоннее, чем пруссак»{528}. «Методом, с помощью которого француз борется с изначальным страхом, является рассудок, но не воля. Он думает глубже немца и англосакса, но менее деятелен, чем они. Его доверие к разуму безгранично»{529}.
«Француз хочет отличаться от других, но не стремится к уединенности. Русский – братский всечеловек, немец – радикальный индивидуалист, англичанин – типовой индивидуалист, француз – индивидуалистическое социальное существо. Француз видит в человеке существо, стремящееся к обществу, но не ради общества, а ради самого себя. Он нуждается в обществе, как в фоне и резонансе собственной персоны. Жизнь француза проходит под знаком соревнования… Главное – выделиться среди других, будь то политическая или боевая слава, художественный успех, научное достижение, богатство, власть, изысканность манер или галантность, воздействие красноречия или искусство повелевать массами. Отсюда честолюбие и тщеславность француза. Gloire и honneur (слава и честь) для него наиважнейшие понятия. Решающим считается не то, что человек из себя действительно представляет, а то, каков его вес. Забота о социальной видимости цветет пышным цветом»{530}.
В Первой мировой войне Франция из 40 млрд. франков зарубежных капиталовложений потеряла 25 млрд., в том числе 18,3 млрд. – в России{531}. В целом военные разрушения, материальный ущерб и сокращение золотого запаса в сумме составили 55 млрд. франков; кроме того, война отяготила Францию 35 млрд. долгов своим союзникам, в первую очередь Англии и США. Правда, небольшие государства Европы должны были Франции 17 млрд., но рассчитывать на его погашение в ближайшем будущем французам не приходилось{532}.
В выигрыше от войны, по данным оппозиции, оказался только крупный капитал: монополии обогатились за время Первой мировой на 40 млрд. фр., по другим данным, их доходы только за 1918 г. составили почти 100 млрд.{533}.
Шубарт В…, с. 309–310
Шубарт В…, с. 306
Шубарт В…, с. 307
Шубарт В…, с. 307
Bernard Ph. Le Fin d’un Monde. 1914, 1929. P., 1975, p. 111; L’Economiste francais, 1924, 18 octobre (Ачкинази Б. А. Национальный блок и проблемы хозяйственной реконструкции Франции// Актуальные проблемы новейшей истории Франции, Грозный, 1980, с. 16)
Sauvy A. Histoire economique de la France entre les deux guerres 1918–1931, P., 1965, p. 31 (Ачкинази Б. А. Национальный блок и проблемы хозяйственной реконструкции Франции// Актуальные проблемы новейшей истории Франции, Грозный, 1980, с. 18)
Le Matin, 1919, 15 fevrier; Королев И.С. Ленин и международное рабочее движение 1914–1918. М., 1968, с. 4 (Ачкинази Б. А. Национальный блок и проблемы хозяйственной реконструкции Франции// Актуальные проблемы новейшей истории Франции, Грозный, 1980, с. 19)
