растерянность в голосе незнакомца придала мне сил.
– Наверное, вы где-то оставили одежду? – подсказала я, чуть отвернувшись.
– Должно быть, оставил, – последовал неуверенный ответ.
– А… а откуда вы приехали?
Он широко улыбнулся, радуясь, что наконец может ответить, и махнул через плечо.
– Оттуда.
– То есть из соседнего Казан-Нова? Или вы имеете в виду железнодорожную станцию? Или…
Я поперхнулась, потому что все разрозненные подмеченные, но не обдуманные детали внезапно прилепились к мозгу, как железная стружка к магниту.
Указанный загадочной Имельдой ларец; странный ветер; бабушкины фирменные блинчики – я узнаю их по запаху корицы; проявляющийся в лунном свете конь; обнажённый красавец с отшибленной памятью; ленточка – готова поклясться, та самая закладка! Назвал меня ведьмой
Неужто… неужто…
Я смотрела на всадника, хватая ртом воздух. Вспомнила вдруг, как бесцеремонно шарила в сером «порошке», и к щекам прилила кровь. Может, тогда-то случайно и просыпала его одежду… заодно с седлом, конской сбруей и памятью.
– Кто вы? – выдавила я еле слышно скорее самой себе, но незнакомец приосанился, словно услышал звук боевых труб, и окинул зорким взглядом пустынные поля и огни города вдалеке.
– Я Охотник!
– И на кого же вы охотитесь? – удивилась я.
– Сын Шакала! Где он?
– Какого ещё шакала? У нас тут шакалы не водятся, только мелкие грызуны и волки, но они не подходят близко к городам. И у вас есть лицензия на охоту? А то суперинтендант Стоун в этом плане очень строг, загребёт ещё в обезьянник, а там Чокаш – он любит распахивать плащ в парке, если вы понимаете, о чём я.
– Я о том звере, что о двух ногах, – отмахнулся мужчина и пошарил рукой, словно искал притороченное к седлу оружие. Не обнаружив ни того, ни другого, снова слегка растерялся.
В голове блеснула догадка. В моей голове сегодня вообще то и дело блестело.
– Вы о… п-принце Варлоге? – икнула я.
– Сие прозвание дано беззаконнику при рождении, – согласно склонил голову собеседник. – Так ты отведёшь меня в его лагерь, дабы я вырезал лиходею сердце и скормил псам?
Скормил сердце или лиходея? Но поинтересоваться я не успела, потому что в этот момент конь оторвался от травы, насытившись, и резко вскинул голову. Меня буквально швырнуло на Охотника. Скорость, с какой он раскрыл объятия, выдавала обширный опыт подхватывания девиц. Тугие мышцы сомкнулись вокруг жарким пленом, а лицо щекотнула выбившаяся из его хвоста прядь. Пахло от кожи приятно. Ничем определённым, но при этом… очень мужским.
Чувствуя, как лицо и шею по самые ключицы заливает проклятие рыжих, я неловко отодвинулась, упёршись ему в грудь, и словно со стороны увидела происходящее: сижу ночью верхом на призрачном коне рядом с голым незнакомцем и веду беседу о шакалах. Нам только чашечек чая
