снова воцарилась тишина, прерываемая лишь потрескиванием проводов на линиях электропередачи вдоль шоссе, шорохом моих подошв, потому что босой Охотник ступал беззвучно, и цокотом копыт трусившего позади коня, который, не изменяя своей особенности, то исчезал, то появлялся в странной гармонии с луной.
– Итак, вы здесь из-за принца Варлога. Скажите, кто он такой? До недавнего времени я думала, что знаю ответ на этот вопрос, но, похоже, сильно ошибалась. Мы все ошибались.
В глазах мужчины снова загорелся воинственный огонёк. Рука рубанула воздух и сделала выпад, протыкая воображаемого противника воображаемым мечом.
– Он тот, кого мне надлежит найти и изничтожить!
– Это я уже поняла, но что ещё вам о нём известно? Почему он объят жаждой мести и желает смерти жителям города? Что мы… то есть наши предки ему сделали? Они ведь любили и почитали его за своё спасение!
В серых глазах мелькнуло недоумение. Мужчина слегка сдвинул брови, напрягая память, и произнёс нараспев, будто повторяя чужие слова:
– Настанет час, и людское тщеславие подымет злыдня, тогда же и Охотнику надлежит восстать, дабы усмирить аспида – на сей раз навеки. Это всё, что мне ведомо, – добавил он уже обычным тоном. – Разве не для того ты пробудила меня, ведьма?
– Нет… то есть да! Конечно, именно для этого.
Говорить человеку, что он воскрес по чистой случайности, было как-то неловко. Тем более что наши цели в общем-то совпадали. Мне тоже предстояло обезвредить Варлога, прежде чем тот исполнит свою угрозу.
Скудость сцеженной информации удручала, и всё же выяснилось кое-что важное: дело не во временном помрачении принца или порче характера из-за долгого лежания под землёй – «злыднем» он стал гораздо раньше. Это и проясняло ситуацию, и ещё больше её запутывало.
Людское тщеславие – хмм… А ведь не вздумай я утереть нос всем сплетникам города и показать Арию, что он потерял, Его Злодейшество преспокойно почивало бы себе дальше… до тех пор, пока его не пробудило бы чьё-то ещё тщеславие. Так что не нужно слишком себя корить: веком раньше, веком позже, но пророчество так или иначе исполнилось бы.
– Вам знакома женщина по имени Имельда?
На лице Охотника снова отразилось напряжение, точно обращение к собственной памяти требовало от него неимоверных усилий. Даже пот на висках выступил. На мгновение мне почудилась искра узнавания, его губы беззвучно шевельнулись, повторяя имя, пробуя на вкус каждую букву, ища внутри отклик, но потом глаза потухли, и он с искренним сожалением покачал головой.
– Впервые слышу.
– А про её Кольцо?
– Кольцо не должно попасть к Сыну Шакала! – немедленно отчеканил он.
Вот это уже интересно: не знает Имельду, но помнит, что должен оберегать её Кольцо от посягательств принца. Чем же оно настолько важно, что все с ним так носятся? Но, увы, после нескольких дополнительных вопросов стало ясно, что память Охотника не сохранила ничего, что могло бы пролить
