права и занять подобающее мне место среди людей… Этой же ночью я отправляюсь в Париж, в Лувр, к королю!
– Несчастный! – с отчаянием в голосе воскликнул граф. – Вы идете на верную смерть!
– Пусть! – ответил юноша. – Зато народ Франции узнает, что им правит недостойный король, желавший смерти собственного брата.
– Гром и молния! – тихо проговорил потрясенный Фариболь. – Брат короля!
– Да, я брат короля Франции! – ответил монсеньор Людовик, по-прежнему обращаясь к графу. – Но мне необходимо веское, неопровержимое доказательство этого, и оно у вас есть. Дайте мне его, господин граф! Я готов получить его любой ценой, но прошу вас, будьте благоразумны и отдайте добровольно!
– Никогда! – вскричал граф. – Повторяю вам: никогда! Отдать вам просимое означает для меня нарушить слово дворянина!
– Послушайте, граф. Несколько часов назад с королевской почтой вы получили некое письмо, важность которого легко угадывалась по вашему лицу, когда вы его читали. Отдайте мне это письмо, граф, ведь я предупредил, что все равно получу его.
– Нет! – воскликнул граф, инстинктивно кладя руку на карман камзола.
– Ей-богу! – быстро сообразил Фариболь. – Кажется, оно у него с собой.
– Обыщите его! – приказал монсеньор Людовик.
Пока Мистуфле держал сопротивляющегося графа, Фариболь со знанием дела обшаривал камзол последнего.
– Монсеньор! – взмолился граф. – Подобное бесчестье хуже смерти!
– Нашел! – вдруг крикнул Фариболь и в доказательство своих слов помахал письмом в воздухе.
Дрожащими от волнения руками юноша взял письмо, развернул его и прочел. В глазах его блеснули слезы, и срывающимся голосом он спросил:
– Ужели, граф, вы столь жестокосердны, что могли скрыть от меня столь важное и печальное известие?
– Я действовал согласно своей совести, чести и данной клятве, – гордо ответил граф.
– Тем не менее вы не могли не прислушаться к горячей мольбе, изложенной в этом письме.
Сказав это, юноша вновь прочел письмо, на этот раз вслух:
– «Граф! Прошу вас без промедления явиться ко мне. Вскоре мне суждено предстать перед Тем, Кто равно судит и простых смертных, и сильных мира сего по делам их. Мне страшно. Я желаю увидеться с сыном своим, от коего отреклась когда-то, а теперь буду молить его о прощении. Приезжайте, приезжайте оба! Я умираю! Анна Австрийская».
– Королева-мать! – снимая шляпы, воскликнули Фариболь и Мистуфле.
Воспользовавшись возникшим замешательством, граф одним прыжком оказался рядом с Людовиком, вырвал из рук юноши письмо и бросил его в камин. Оно мгновенно превратилось в пепел.
– Что вы наделали, несчастный? – вскричал монсеньор Людовик.
– Я исполнил свой долг, – спокойно ответил граф. – Я поклялся его величеству королю Людовику Тринадцатому никогда не разглашать эту тайну, поскольку она затрагивает интересы безопасности
