конечно, моя хорошая».
«Правда?!»
«Правда».
«Мишка».
«Что».
«Щелкни меня сейчас. Как ты хочешь. На траве. Только я глаза закрою».
«Серьезно?!»
«Ну да. Вот поедешь куда-нибудь в командировку… далеко-далеко… где меня никто не знает… и никогда не узнает… и погордишься немножко. Только дома – ни-ни!!! Никому!»
«Ладно, Бельчонок. Раздвинешь ножки?»
«Ну это уже вообще стыдоба будет ужаснючая!!! И так я вся в твоей…».
«Семь бед – один ответ. Ты же глаза закроешь».
«А ты меня потом не брооосишь?!»
«Да никада!»
«Ну лааадно… Давай».
Белка сошла с террасы, села на газон, оперлась на локти, откинула назад голову с закрытыми глазами и медленно раздвинула ноги. Михаил поймал ее в кадр, проверил, стоит ли вспышка на автомате, поискал пальцем на экране кнопку с пиктограммой фотоаппарата и услышал сзади легкий шорох шагов; девушка вскинула голову, глаза ее расширились от ужаса, он клацнул спуск, Белка вскочила и бросилась в номер, он клацнул еще раз вдогонку и сам в два прыжка оказался на террасе. Он вошел в номер: Белка, как была голая, прыгала на кровати, щеки ее пламенели.
«Он меня видел?! Видел?»
«Почему ты думаешь, что это был он. Или тебе так хочется».
«Ну Мииишка!!! Я и так щас умру от стыда!»
«Ну да, умрешь. Ты у меня еще та развратница. Признавайся».
«Ну в чем?!»
«Писюнчик мокрый? А ну иди сюда. Ну конечно. Кто бы сомневался. А ну ложись быстро, раздвигай ноги, попробуем тебя, посмотрим, какой твой стыд на вкус».
«Ой, Мишка, хорошо как! Сильней! Ооой, щас я…».
«Нет, уж, пагади, Кончита ты малолетняя, пошли в душ», – он схватил девушку за руки, поднял с кровати и забросил на плечо, она визжала и дрыгала ногами.
«Ну ни-ха-чу! Пусти! Опять надругаешься над бедной девочкой!»
«Пошли, бедная ты моя девочка. Ты уже соглашалась же сама. Про бонус помнишь?»
«Ну не надо, Мишка! Ну я там хочу! Ну ты сам виноват! Сам меня…».
«Ну и там будет. Становись лошадкой. Сейчас мы тебя помоем… так…».
«Ой, ну стыдно так! Дай я сама».
«Ну вот… теперь намажем… и так потихонечку… вставим…».
«Ну больно!»
«Расслабься. Щас мы твой писюнчик потрогаем… и потом попунчиком займемся…».
«Страшно, Мишка!»
«Я чуть-чуть, не бойся. Все. Не больно?»
«Ну стыдно, умру щас! Ну куда ты его вставил!»
«Ну туда. Все, все уже. Тихо. Потрогаем тебя. Надутая. И сосочки торчат. Заведем вот часы. Приятно?»
«Ну гадский ты пиратище!»
«Перестать?»
«Убью тебя щас! Трогай!»
«Вот, двигаемся… трогаем…».
«Ооой, я… я щас…», – Белка дернулась вперед, выскользнула из-под Михаила, свернулась на дне ванной калачиком, сжала бедра с ладонью меж ними, замедляла движения ног, пока
