Да-да-да! Я и не заметил! Была какая-то там швея… но я был занят. Мне, знаешь, не до того! Я знал, что тебя не будет, согласно твоему обещанию, а потому я и не обратил никакого внимания на другую швею.
– Я так смеялась, – перебила его Наташа. – Она говорит – похож. Да, думаю, человек всегда похож сам на себя!
– Но как же она туда попала?
– Она пошла вместо меня, так как я наотрез отказалась, как обещала тебе.
Оба помолчали.
– А долго сестра твоя будет там работать?..
– Еще, кажется, дня два! Ее звали сегодня… и очень удивились, почему не я пришла!
Лицо Андрюшки сделалось мрачно. Вдруг он поднял голову и как-то странно взглянул на свою собеседницу, потом протянул ей руку и сказал задумчиво:
– Вот что, Наташа! Я хочу познакомиться с твоей сестрой. Позови ее с собой покататься на лодке, завтра утром…
– Этого нельзя, она должна идти к вам.
Глаза Андрюшки растерянно и злобно блеснули.
– Да она и не поедет, – продолжала Наташа, – она ведь серьезная такая…
Андрюшка нахмурился:
– Тогда устрой как-нибудь иначе наше свидание… понимаешь! Мне необходимо переговорить с нею ради нашего дела… если она теперь будет работать там вместо тебя, то я должен буду открыться ей во всем. Ты можешь так, вскользь ей намекнуть, но главное, уговори ее прийти хоть в Никольский сад после работы… Ты скажи ей, что от этого зависит моя и твоя участь, как моей невесты… Слышишь, Наташа?
– Слышу! – тихо отвечала Наташа.
– Уговори ее…
– Попробую.
– Я буду ждать тебя с нею у входа в сквер… но только не удивляйся, пожалуйста, ничему! Я буду одет совершенно иначе, чем теперь, так, как этого требует мое настоящее звание, а не это… под которым я скрываюсь от врагов моих… Теперь же ступай домой… и пока прощай! Да! Я забыл тебе сказать, что, если она согласится, ты с ночи вывеси в окне платок или что-нибудь белое. Поняла?
– Поняла, – ответила Наташа, глядя в лицо Андрюшки взглядом, полным обожания и безусловной покорности.
Через минуту она вошла в квартиру, а он, сумрачно толкнув дверь подвала, вошел и лег на койку.
– Ну что, и сегодня болен небось? – угрюмо спросил его старый сапожник.
– Болен! – не менее мрачно ответил Андрюшка, запуская руку в щель у изголовья, куда сунул сверток с вещами, добытыми в квартире Померанцева.
– Ломаешься больше, я полагаю! – заговорил опять старик. – Ой, Андрей, дам я о тебе известие в колонию начальству, будет тебе здоровая порка… Уж что-то больно ты озорник стал последнее время. Терпеть я больше не могу… Да, главное, и работу запустил… Где ты шляешься?.. Куда тебя черти носят без спросу… А? Ну? Чего молчишь?.. Ухмыляешься? Ну ладно, ладно, подожду еще малость… что будет. А потом, вот тебе Бог, дам знать начальству…
Андрюшка молча отвернулся к стене, и добродушный старик продолжал брюзжать:
– И ведь какой был бы славный
