скудо! – я протянул мешочек с монетами парню. – Выкупаю ее.
– Я не могу решить это сам, – сказал парень.
Мне почудилось, что он подмигнул Йолле. В левой половине моей головы начал медленно нарастать шум. Жаркий шум пожирающей разум боли.
– Кто может решить?
Парень почесал лоб под шляпой.
– Майнис разве что, – сказал он.
– Веди к Майнису, – потребовал я.
– Майнис – это круг, общее собрание, – пояснила Йолла.
– Пусть будет круг.
Мы вернулись на площадь.
Репетиции закончились. Дети исчезли. Вместо них у жаровен теснились женщины и мужчины. Женщины были в длинных цветастых юбках, в свободных блузах, в платках. На каждой поблескивало монисто из медных монеток или бусин жемчуга. Некоторые курили, дымки вились из длинных трубок. Мужчины в подоткнутых до колен штанах, в свободных рубахах, босые, сидели у них в ногах и передавали по кругу ковш с вином.
Кто пил, не забывал частицу вина подарить жаровне. Искры взвивались к пятнистому диску Луны.
– Энасме.
Йоллу и парня в шляпе встретили взмахами рук. Подвинулись, высвободили место. Парень тут же подсел к седому, но крепкому старику и принялся шептать ему на ухо.
Я встал перед жаровней.
Искры грозили издырявить и поджечь одежду, но мне не было дела ни до искр, ни до одежды, Я смотрел, как Йоллу принимают в круг, как какой-то мужчина обнимает ее за талию, хотя его руки и были скрыты во тьме, как она улыбается и тянется за длинной трубкой.
Кровь во мне кипела.
– Хоэр! – сказал вдруг старик.
Общество у жаровни притихло.
– У нас здесь высокородный мускарон просит нашего ответа.
Йолла затянулась дымом и мельком взглянула на меня.
– О чем просит мускарон? – подал голос кто-то невидимый.
Старик принял дошедший до него ковш, глотнул и сплюнул в огонь.
– Он дает деньги за нашу хэфе, хочет, чтобы мы ее отпустили. Большие деньги дает. Думает, мы ее держим.
– Пятнадцать скудо, – сказал я.
Кто-то потрясенно выдохнул. Звякнуло монисто.
– Он хочет взять Йоллу в жены, – произнес старик. – Взять без ее согласия, и надеется, что мы ему поможем.
Среди мужчин и женщин возник ропот.
– Жигу ему в бок! – услышал я.
– Без согласия?
– Кто он такой? Хелеванты – вольный народ!
– Хэфе сами решают, с кем им спать!
Я сжимал зубы так, что заныли десны.
– Хоэр! – снова прикрикнул старик.
Опять стало тихо. Только угли потрескивали. Луна приглушила свое сияние. Но, может быть, потемнело у меня в глазах.
– Что мы ответим мускарону? – спросил старик.
– Вам лучше ответить «да», – прошипел я.
Мешочек с золотом, перелетев жаровню, упал старику на колени, но не удержался, свалился,
