нет места. Он заметил, что мрак ночи сменился рассветной мглой, звёзды в небе поблекли. Скоро за ним уже придут.
Лейтенант представил себе город Балхаш на берегу большого и спокойного озера – светлые высотные постройки, дома пониже, трубы заводов, лёгкие облака в рассветном небе… Где-то там, в одном из этих далёких домов, сейчас проснулась Шехерезада.
– Здравствуй, любимая! – беззвучно произнёс лейтенант, не размыкая разбитых непослушных губ.
Казнь
Его выволокли из ямы за верёвки, привязанные к ногам, протащили по каменным плитам в центре лагеря. Там уже стояла разношерстная толпа вооружённых душманов. На первый план выдвинулся всё тот же важный, отстранённо гордый военачальник в халате, расшитом серебряным и золотым бисером, увешанный оружием. Его белая чалма в рассветных лучах солнца окрасилась в розовый цвет.
– Ты нарушил правила. Ты неблагодарная собака. Тебя кормили и поили, дали работу. Ты сбежал. Будешь сидеть на цепи. Больше не сбежишь – тебе отпилят ногу, – сказал он по-русски равнодушно и отрывисто.
И тут лейтенант увидел палача. Это был худой душман, одетый в серую короткую безрукавку поверх белой рубахи. Из-под грязной чалмы смотрели весёлые, безжалостные глаза. Он приближался к лейтенанту, держа в правой руке обыкновенную ножовку.
Второй душман, низко наклонившись и суетясь, дыша в лицо лейтенанту нечистым дыханием, связал его, как барана перед закланием.
Словно в дурном сне, лейтенант увидел, как брызнула из-под пилы кровь, показалась сначала белая, потом окрасившаяся алым, кость. Он, казалось, даже не почувствовал боли – сознание отключилось так быстро, что его собственный крик не был услышан ухом.
Братья по несчастью
Лейтенант очнулся, слева увидел облупленную стену каменного барака, справа на небольшом отдалении – резко пахнущую помойку. Он долго не мог понять, где находится. Наконец, сообразил, что барак – это кухня в лагере «духов». Толстая цепь, укреплённая в кольце на каменной стене, длиной около метра – это его поводок, как у собаки. Цепь держит лейтенанта за правую ногу.
Левой ноги ниже колена не было. Вместо неё – культя, обмотанная грязными тряпками. Тяжёлая тоска страшным грузом навалилась, как медведь. Душа завыла, заплакала беззвучно и невидимо. Колючий вопрос выплыл из глубин сознания – как и зачем он выжил? Лучше смерть, чем жизнь инвалида, цепь и рабство. Но невозможным фантастическим светом сознание нарисовало образ улыбающейся юной девушки. Из глубин далёких и недостижимых теперь пространств прошелестело милое имя Шехерезада.
Открылась дверь кухни, оттуда вывалился человек в лохмотьях, несущий ведро помоев. Взглянув в сторону лейтенанта, он остановился, оглянулся назад – на кухонный барак, поставив ведро, приблизился к лейтенанту.
– Я
