полз, стараясь отключить боль, не ощущать изломанного, избитого тела. Кустарники непроходимыми колючими массивами вытянулись по дну ущелья, петляя между огромных валунов и усыпанных щебнем осыпей.
Он продвигался медленно и безнадёжно колючий наждак растений снова и снова сдирал кожу с рук, лица, рвал последние лоскуты одежды. Невообразимо долго пробирался он в узких перешейках между каменными нагромождениями. Когда солнце присело на краешек скал, готовясь спрятаться за их устрашающе острыми краями, лейтенант находился уже примерно километрах в трёх от родника.
Он приказал себе не думать о жажде, но сознание упорно возвращалось назад – туда, где мерцающей живой струйкой из каменной маленькой ладони гор выливалась вода. Лейтенант пытался представить себе Дарвешан, его узкие улочки с низкими домами, зияющими открытыми проёмами дверей, через которые видны чистые дворики, тандыры, скамеечки… Туда, и только туда направлял он свою мысль, только этого города желал, словно божественного храма спасения. «Там и вода, и жизнь!» – твердил он себе.
Как всегда в горах, ночь упала быстро, словно обнажив небосвод. И на его девственно чёрном бархате вспыхнули огненные звёзды. Стало холодно. Лейтенанта знобило. И хотя он решил ползти и ночью, тело протестовало против движения, просило отдыха. Он закрыл глаза, прислонился щекой к неостывшему камню и мгновенно уснул.
Давно потерянный сознанием образ Шехерезады снова явился ему в виде сияющего Ангела, сидящего на куполе мечети в Дарвешане. Лейтенант пытался взлететь и добраться до Ангела, чтобы дотронуться до его крыльев. Он даже ощутил шёлк белой жемчужной поверхности правого крыла, которое ему удалось достать. Но лейтенант не смог долго удерживаться на уровне купола и стал падать, всё быстрее приближаясь к земле.
Он зажмурил глаза, чтобы смягчить силу удара о каменную мостовую – ему казалось, это поможет. И действительно, удара не было. Он опустился на мостовую целый и невредимый. Закинув голову, посмотрел вверх, ища глазами Ангела. Но купол мечети сиял золотом в лучах полдневного солнца, и было невозможно рассмотреть, есть ли кто там, на высоте…
Сколько продолжался сон, лейтенант сразу не сумел определить. Это могло быть как несколько часов, так и несколько минут. Вокруг по-прежнему колдовала глубокая южная ночь. По углу поворота созвездий он решил, что проспал примерно три часа. Пора было снова в путь, ведь он для лейтенанта, избитого, израненного, не имеющего запаса воды, потерявшего ногу, словно дорога до центра галактики бесконечен и вечен…
Непрошеный гость
Первая попытка начать продвижение вперёд принесла такую мучительную, разрывающую всё тело боль, что потемнело в глазах, и лейтенант невольно застонал. Но, не обращая внимания ни на что, он пополз вперёд. И снова началась пытка – мириады игл кустарников, оберегающих ущелье от чужаков, впивались в кожу, сдирая едва-едва подсохшие струпья, снимая остатки
