волоча по земле раздробленную руку и колотя по мостовой обрезком водопроводной трубы, торчащей из зада.
Всё произошло за какие-то секунды, но теперь вышедшие из оцепенения громилы набросились все разом! Но это получилось у них плоховато. Стараясь засыпать своего врага градом ударов, они львиную долю обрушивали друг на друга, не разбирая в тесноте, где свой, где чужой! Зато этот самый "чужой" сориентировался сразу.
Столкнув лбами двух ближе всех стоящих, он схватил того, что был покрупнее одной рукой за пояс, а другой за шею и стал наносить удары его телом наотмашь, направо и налево. Вскоре переулок наполнился воплями и стонами множества покалеченных, а затем раздался топот убегающих ног и стук бросаемого оружия!
Поняв, что дело плохо, нападающие ретировались, бросив на поле битвы раненых и убитых товарищей. Гигант в чёрном отшвырнул от себя ошмётки того, что недавно было человеком и поискал глазами своего друга. Тот сидел верхом на здоровенном гопнике и методично бил его по морде! На руке у Фигольчика уже не было кастета, но и без этого приспособления удары получались смачные и весомые.
– Хватит с него. – Произнёс человек в чёрном таким спокойным голосом, словно и не было схватки с несколькими десятками вооружённых головорезов. – Ты как? Цел?
– Я-то цел, – отвечал Фигольчик, нехотя отрываясь от бандита, – а вот одёжке моей – хана! Ты сам-то как?
В ответ бестрепетный боец только презрительно пожал плечами. Его плащ и дорогой чёрный костюм висели клочьями и были сплошь перепачканы кровью. Шляпа валялась где-то, растоптанная в блин, и поднимать её не было никакого смысла.
– Знаешь, что, Драся? – Сказал Фигольчик, оглядывая круглыми глазами картину побоища. – Я думаю, что Быкович теперь нас обоих на рога подымет!
– Меня зовут Драгис Драговски! – Ответил Драся, ничуть не обеспокоенный перспективой быть поднятым на рога. – Ладно, пошли отсюда, а то скоро полиция нагрянет!
И тут он насторожился, как охотничий пёс и буквально повёл ушами, что в иной ситуации наверно показалось бы смешным. Он явно что-то слышал или чувствовал, но понять, что это было, он не мог. Дело было конечно не в полицейских сиренах уже раздававшихся вдали. Ноздри Драгиса с шумом втягивали воздух, он закрыл глаза и запрокинул голову, как будто так было легче услышать, учуять…
– Что? Что? – Встревожено спрашивал Фигольчик, который знал, что его друг никогда вот так не прислушивается к окружающему миру без причины.
* * *
Глава 4.
Сон и явь
Это был сон. Анджелика поняла, что это был сон, сразу, как только проснулась и увидела над собой сводчатый потолок комнаты, где стояла её кровать. Да, это был сон. А что же ещё? Опять ей приснился этот чем-то знакомый, но, по настоящему, совершенно незнакомый мир. И он был там. Её Драся был там, и ему было плохо! Может это был вещий сон или провидческий сон,
