мне волосы, сияй,Пока Нептун Улиссов чёлн качает.
Да минет тебя здравица сия
И жизни скоротечность не печалит.
Мой смех угрюм, а пафос – нарочит.
В кино я щедр, а в жизни – лютый скаред.
Дурак болтает. Знающий молчит.
Висящий на кресте не зубоскалит.
Он смотрит с грустной нежностью поверх
Души, что мы, асуры, не разденем,
На тех, кого он некогда поверг
В кромешный рай одним своим рожденьем.
Мыс Рока
Хуже петли вкруг выи
Мне пустующий крест;
Я сегодня впервые
Агностичен и трезв –
Вышел к людям, вещал
Про буддистов,
Дабы крикнуть вещам:
«Пробудитесь!»
На Тверской ямщика взял и на
Книжный торг повёл рысь –
Там, по приказу хозяина,
Конь опричников
грыз –
Разрываючи вожжи,
Сипя –
Второй том самого же
Себя.
Как, наверно, он мог бы,
Выходя из окна –
Из себя, – как из моды,
Отвезти нас к нам.
И как будут герои той долгой зимы
Удивлены;
Будем ли мы друзьями, житель Земли? –
Будем ли мы?..
А ты выдернута из киота,
Ты в объятиях, как в тисках –
Словно ищешь в потёмках кого-то
И не можешь никак отыскать.
Но пусть снимают про нас «Мы из рока» –
Мы уже здесь и сейчас;
Мы вернулись на мыс Рока,
Пока догорала свеча.
На суахили
Переведи меня на суахили, не то мне страшно –
Мне кажется, что я не бабуин, а макака.
Либералы правы – в каком-то смысле я страж, но
Я охраняю выход из того, что есть «hakuna matata».
Если ты умерла – мне плевать, под мухой или на мушке.
Ежели ты жива, ты вся в фазаньих пухе и перьях.
Тебе нечего делать на их этажах, потому что
Ты не боишься лифта с закрытой дверью.
Люди степей, где солнце прямое, как Маяковский –
Давай спалим в урне разрушенный лепрозорий.
Перед иконой зажжённый маяк, сделанный в воске,
Сказал, что почивший не в идоле рождён не в позоре.
Мы непонятны в различной степени всем, и мои стихи и
Проза едва ли кого-то куда-то манят, но
Если я вправду Лорка, переведи меня на суахили,
Чтоб воплотилась в жизнь наша hasta maniana.
Романс
Вдыхая Розы аромат над,
Как вечность, лучезарной рекой,
В тенистый прибываю Сад: гад
Опутал комель в янтаре, кой
Мог послужить бы для господ-дам
Нехилым лакмусом добра-зла,
Но сверглась свастика на Потсдам,
Легла под вырубленный бра мгла.
Да породит луна протест сну,
А Емельян или Степан – клан;
Пусть Гавриил трубит про весну
И
