карман за потертой оловянной коробочкой с табаком и тонкими серыми бумажными полосками. Его бурая мозолистая рука, сложившись в горсти, собрала немного златолиста, а пальцы другой руки выбрали оттуда щепоть. Он быстро свернул самокрутку, снял лишнее с обеих концов, убрал ненужный табак обратно в коробочку и раскурил сигарету с помощью огромной зажигалки, из которой пламя вырвалось, подобно разъяренной змее. Он задумчиво подымил, удалил из усов ворсинку и снова полез в карман.
– Вы интересуетесь маленькими тварями Господними, так смотрите, кого я утром поймал. Чертяка прятался под камнем. – Он извлек из кармана хорошо закупоренную бутылочку. – Настоящий боец. Насколько я знаю, единственный, у кого жало сзади.
В бутылочке, до краев заполненной золотистым оливковым маслом и похожей на янтарную, в самой середке, поддерживаемый густой жидкостью, лежал забальзамированный шоколадного цвета скорпион с загнутым хвостом, напоминавшим ятаган. Он задохнулся в этой вязкой могиле. Вокруг трупика образовалось легкое облачко другого оттенка.
– Видите? – показал на него Яни. – Это яд. Вон сколько в нем было.
Я полюбопытствовал, зачем надо было помещать скорпиона в оливковое масло.
Яни гоготнул и вытер усы ладонью.
– Эх, юный лорд, с утра до вечера ловите насекомых, а не знаете? – Похоже, я его сильно позабавил. – Ладно, тогда я вам расскажу. Как знать, вдруг пригодится. Сначала надо поймать скорпиона, осторожно, как падающее перышко, поймать и живого – обязательно живого! – посадить в бутылочку с маслом. Он там выпустит яд, немного побулькает и сдохнет. А если один из его братьев вас ужалит – храни вас святой Спиридон! – помажьте укус этим маслом, и все пройдет, как если бы это была обыкновенная колючка.
Пока я переваривал эти любопытные сведения, из дома вышла Афродита с морщинистым лицом, красным, как гранат; в руках она несла оловянный поднос с бутылкой вина, кувшином воды и тарелкой с хлебом, оливками и финиками. Мы с Яни молча ели и пили вино, разбавленное водой до бледно-розового оттенка. Несмотря на отсутствие зубов, Яни отрывал здоровые ломти хлеба, жадно перетирал их деснами и заглатывал непережеванные куски, отчего его морщинистое горло раздувалось на глазах. Когда мы закончили, он отвалился назад, тщательно протер усы и возобновил разговор, как будто он не прерывался.
– Знавал я пастуха, вроде меня, который отметил сиесту в далекой деревне. По дороге домой его так развезло от выпитого вина, что он решил поспать и улегся под миртом. И вот, пока он спал, к нему в ухо залез скорпион и ужалил его.
Яни взял драматическую паузу, чтобы сплюнуть через стену и свернуть очередную самокрутку.
– Да, – вздохнул он, – печальная история… еще совсем молодой. Какой-то скорпиончик… тюк… и всё. Бедняга вскочил и как безумный стал носиться между олив, раздирая себе голову. Ужас! И рядом не было никого, кто бы услышал его крики и пришел ему на помощь. С этой непереносимой болью он помчался в деревню, но так до нее и не добежал. Рухнул в
