пару вечеров ходил в «Никсон боллрум», где мы с Дасти были за вышибал. Чернокожие девчонки так и липли ко мне, чтобы заставить своих парней приревновать ко мне. Мне приходилось улаживать всякие связанные с этим недоразумения. Однажды Дасти подал мне идею. Он рассказал, что, дескать, пошли слухи, что якобы я побаиваюсь связываться с этими парнями. Поэтому и предпочитаю улаживать все мирным путем. И мы с Дасти заключили пари, что, мол, я буду уступать и уступать, а Дасти тем временем заключит как можно больше пари на то, что я любого из них одной левой положу. Как только пари будут заключены, Дасти подаст мне знак и я приступлю к делу. Не знаю, приходилось ли вам вырубать кого-нибудь, но лучшее место куда бить – там, где челюсть переходит в ухо. Если попасть в эту точку, то противник тут же валится вперед. И они всегда хватали меня за рубашку и рвали ее. Поэтому я даже вынужден был договориться с владельцем «Никсона», что они будут снабжать меня новыми рубашками в счет оплаты услуг. Мы с Дасти, разумеется, делили навар поровну. Только вот жаль, что долго это не продлилось – иссякло число желающих со мной сразиться.
Наша третья дочь – Долорес – родилась в 1955 году. Мы с Мэри каждое воскресенье ходили в церковь, и у детей была своя собственная месса. Она ходила и на новены[18] в дни таинств. Мэри была очень заботливой, чудесной матерью. Она была тихой, спокойной женщиной, совсем как моя мать, но всю душу вкладывала в детей. Мне подобное обхождение было в диковинку – ничего подобного я в детстве не испытывал. И проявлять нежность к детям я так и не научился. Только уже к внукам. Наших детей вырастила Мэри. И надо сказать, я со своими дочерями хлопот не имел. Причем не потому, что так уж пестовал их, а потому, что именно Мэри о них заботилась.
Иногда я брал с собой в клуб «Джонни Монка» нашу среднюю дочь, Пегги. Мэри Энн любила оставаться дома с матерью и малышкой Долорес. В клубе Джонни Монка еда всегда была отменной. Мы ходили туда встречать Новый год, хотя Мэри была равнодушна к спиртному. Она обожала организовывать пикники с детьми, и мы часто ходили в парк развлечений «Уиллоу гроу». Я не ходил с ними. Еще когда дети были поменьше, ходил, а потом нет. Пегги была мне ближе остальных, но с тех пор, как исчез Джимми, она со мной не разговаривает.
Все разом изменилось, когда я повадился в центр города. Среди водителей «Фуд Фэйр» было много итальянцев, вот с ними я похаживал в бары и рестораны в центре Филадельфии. У меня появилась другая компания – из представителей другой культуры.
Теперь я во всем этом горько раскаиваюсь. Я никогда не был тираном в семье, но семья для меня была делом второстепенным. А Мэри… Мэри была слишком добра ко мне. И в какой-то момент я понял, что и дома-то не бываю, как и мои новые приятели. Нет, деньги я приносил в семью каждую неделю. Если мне было хорошо, то и Мэри была довольна. Вот каким эгоистичным ублюдком я был. Мне казалось, вот я приношу в семью бабки и этим все должно ограничиваться. Детям я не уделял должного внимания – деньги да, их они получали, а вот внимания моего – нет. И
Новена (лат.
