style="font-size:15px;"> только терзаю
пуговку на коричневом кожаном диване.
Я знаю доктора Мерфи
всю жизнь, все шестнадцать лет
с половиной,
а это немало для любых отношений.
Трудно придумать новую тему для разговора.
Но врачи хотят, чтобы мы ходили к ним
регулярно,
для поддержанья
психического здоровья,
как будто именно с этим
у нас вся беда.
Типпи надела наушники и слушает громкую
музыку,
чтобы не слышать мою трепотню,
чтоб я могла
без зазрения совести вылить в блокнот
врачихи все свои чувства,
не задев ненароком Типпиных.
Я раньше много трепалась,
когда мне было лет семь или восемь,
а Типпи брала моих кукол
или дергала меня за косичку
или съедала тайком мою половину печенья.
Но теперь нет ничего такого,
о чем бы не знала Типпи.
Болтовня кажется пустой тратой денег
(которых нет)
и драгоценного часа.
Зеваю.
– Ну? –
говорит доктор Мерфи,
хмуря лоб, как будто ее и впрямь волнуют
мои проблемы.
Сопереживание, конечно,
входит в пакет услуг.
Пожимаю плечами.
Говорю:
– Нам скоро в школу.
– Да, я слышала. И что ты по этому поводу
думаешь?
– Не знаю.
Поднимаю глаза на абажур,
где паук сплел идеальную паутину
и объедается мухой. Раз
вдвое больше его самого.
Складываю руки на наших коленях.
– Наверное, я боюсь
жалости.
Доктор Мерфи кивает.
Она не говорит,
что боюсь я напрасно,
или что школа – это здорово,
потому что врать она не привыкла.
Вместо этого она говорит:
– Мне очень интересно, как все сложится,
Грейс. Держи меня в курсе.
И, взглянув на часы, чирикает:
– До новых встреч!
Говорит Типпи
Мы идем в следующий кабинет,
к доктору Незерхоллу.
Теперь моя очередь
слушать музыку,
а Типпина – говорить.
Она говорит быстро,
с серьезным лицом
и громко,
так что я иногда выхватываю
пару слов.
Я прибавляю громкость,
чтобы музыка проглотила ее голос,
и смотрю,
как
