же касается титулов, то они, во-первых, были ненаследственными, а во-вторых, давались за личные заслуги. Наконец, все титулованные особы входили в одну общегосударственную систему рангов, а именно по принципу обладания рангом в дальневосточных обществах и выделялось высшее сословие. Эти люди, составляя специфическую, обособленную группу, входили тем не менее вместе с чиновниками в состав одного сословия. Точно так же, как в Европе носители титулов составляли высшую часть единого дворянского сословия. Европейские титулы и их носители отличаются от дальневосточных в той же мере, в какой всё сословие европейского дворянства отличается от сословия дальневосточного чиновничества. В ряде государств (созданных в результате завоевания части территории Китая кочевыми народами) параллельно сосуществовали два типа сословного деления: для китайцев и завоевателей. Последние делились всегда на три сословия – знать, чиновники и простонародье, без неполноправных. Исключением были Раннее Чжао, Северное Вэй и Поздняя Хань (923–937 гг.), где по причине сильной китаизации создателей государства особого сословного деления для завоевателей не вводилось.
21
Если в Советской исторической энциклопедии (т. 13. М., 1971. С. 347) определение сословия еще более или менее адекватно историческим реалиям – там сословия характеризуются по их юридическому положению в обществе с добавлением, что «в развитом, сложившемся виде сословия характеризовались наследственностью и относительной замкнутостью», то Советский энциклопедический словарь (М., 1983. С. 1240) называет сословие группой, «обладающей передаваемыми по наследству правами и обязанностями»), а Философский энциклопедический словарь (М., 1983. С. 627) и вовсе уверяет, что «сословия отличаются от таких корпораций, принадлежность к которым является результатом личных достижений индивида (на экзаменах, военной службе и т. д.)», тогда как именно личные достижения на государственной службе, и особенно военной, служили основным источником пополнения высшего сословия в «классических» сословных обществах.
22
См., например: Ланьков А. Н. Политическая борьба в Корее XVI – XVIII вв. СПб., 1995. С. 37; Д. В. Деопик пишет: «Проблема степени социальной вертикальной мобильности очень важна, так как именно ее высокая степень в ЮВА, отсутствие вследствие этого сословных учреждений и прав делает трудным сравнение с феодальной Европой и послужило для некоторых основанием отрицания феодального характера средневековых обществ Юго-Восточной Азии. Степень социальной мобильности – одна из проблем “неевропейских феодализмов”, часто называемых “азиатским феодализмом” или “азиатским” способом производства применительно к средним векам… Для перехода важнейшей в обществе грани достаточно было некоторого богатства, дававшего или связи, или возможность уплаты за звание, или возможность располагать свободным временем для выполнения мелких
