часов безуспешной работы.
– Вот это отчётливо буква «а», – я указала на появившийся простой символ.
– Давай попробуем, – Джон развернул лист, и мы вглядывались в каракули.
– Это какой-то странный набор букв, и только. Ничего не понимаю, – нахмурился он.
– Попробуй сложить из них слова. Определить буквы и угадать, что за ними стоит, – я с надеждой взглянула на него.
– Лори, мой чешский не настолько хорош, но я попытаюсь, – вздохнув, он лёг на живот и принялся что-то выводить на листе.
Я была бесполезна в этом, поэтому подошла к портрету и рассматривала его.
– Почему же ты не нашла успокоения? – Обратилась я к девушке на портрете. – Неужели, тебя на самом деле убил человек, который был твоим мужем. Жестоко, очень жестоко он поступил с тобой. И ведь причин-то не было. Нет, Джон, ты только представь, если рассказ Георга всё же правда? Это означает, что она просит помощи в освобождении. Столетиями бродит и не может уйти в другой мир. Так страшно и бесчеловечно поступили с ней. Ведь получается, она погибла насильственной смертью и даже после этого продолжает мучиться. Боже, это ужасно. И кто-то не даёт ей уйти, даже помощи просить запрещает. Наверное, это ублюдок-муженёк, который, и после её смерти, хочет издеваться над бедняжкой. Урод. Если бы встретила его, то придушила своими руками.
Злость на Яна, так коварно поступившего с Перхтой, показавшейся мне очень милой и нежной, заполонила разум. И мне было плевать, что с каждой минутой становилось холоднее, ярость не давала мне замёрзнуть. Нет, конечно, я знаю, что такие смерти были частыми в то время. Но, когда ты видишь мёртвого, окончившего свою жизнь так рано, то он становится к тебе ближе, чем другие, погибшие точно так же. Это не объяснить, потому что мне было очень жаль Перхту.
– Лори, – позвал меня Джон, оторвав от мрачных мыслей.
– Да? – Я повернулась к нему и нахмурилась.
– Хм, я попытался, но получилось, чёрт знает что.
– Говори.
– У меня вышло первое слово – «простить». Второе вспомогательное «быть», а третье «любить», – ответил он и потёр подбородок.
– Простить. Быть. Любить, – повторила я.
– Да. И это странно, потому что любой историк, занимающийся этим делом, смог бы легко догадаться.
– Тогда почему они этого не сделали? – Удивилась я.
– Не имею понятия. Перевернув слова и подобрав их к наиболее подходящим даже в современном языке, они довольно просто складываются.
– Тогда какое отношение имеют эти три слова к сокровищам, о которых все судачат?
– Не отвечу, потому что написано здесь явно не о богатстве.
– Давай сложим их. Что у нас получится? – Спросила я Джона.
– Простивший будет влюблён? – Предположил он.
– Там точно глаголы? – Уточнила я.
– Лори,
