Повозки, зарядные ящики, конская амуниция, снаряды, укупорочные парковые ящики с патронами, и пр., и пр.
21 февраля приказано было II корпусу перейти, как говорят, в короткое наступление, хотелось <сказать>, преследование, но на самом деле этого мы сделать не могли, так как упущено было время, да и не было при нас кавалерии.
Наступление это было организовано двумя колоннами: правой – в составе 26-й пехотной дивизии на Копциово – Сейны, левой – 43-й пехотной дивизией от Сопоцкина на Калеты – Геленову – Гибы, ночлег 26-й пехотной дивизии в Копциово, 43-й – в Геленове. Следом за 26-й пехотной дивизией шло два вновь сформированных полка XV корпуса без артиллерии, которые от Копциово должны были двигаться прямо на север по дороге на Радзивишанцы, имея своей задачей прикрывать II корпус от удара противника со стороны Мариамполь – Кальвария – Красно. По сведениям, добытым в штабе корпуса, каким путем, мне неизвестно, противник в это время находился на линии озеро Вигры – Тарук[254] – Краснополь и далее в северо-восточном направлении. Командир корпуса решает на следующий день, 22 февраля, атаковать его, причем 26-я пехотная дивизия атакует на фронте Берзин – Краснополь, а 43-я пехотная дивизия – на фронте Краснополь – Буды. Левее нас в район озеро Вигры – озеро Близно должна выдвинуться 84-я пехотная дивизия. Прикрывать от удара справа будут, как сказано было выше, два полка XV корпуса. Приказ этот нами получен был на ночлеге на фольварке около Геленова, принадлежавшем мелкопоместнику-шляхтичу, от жены которого мы узнали, что у них в фольварке несколько дней тому назад ночевали русские пленные: один полковник, четыре офицера и человек 200 нижних чинов, захваченные в плен немцами в крепости Гродно[255]. Разбитная полька интересовалась узнать, как могло случиться, что они попали в плен, находясь в такой сильной «фортеции». После наших пояснений, что это случилось не в крепости, а во время боя, впереди нее, она пришла в недоумение и, до некоторой степени справедливо, заметила, что «фортеции», вероятно, строятся для того, чтобы немцы сами штурмовали их и поплатились за это большими потерями, а выходить раньше того из крепости не следовало!
Дорога лесная, по которой мы следовали, была покрыта снегом и укатана, как каток, перед нами ее утаптывали тысячи немецких ног. Очень часто попадались дохлые лошади – несомненно, немецкие (кованные на немецкие подковы со штампом).
Нас интересовало, что за причина была такого сильного падежа. За разъяснением этого мы обратились к той же польке. Она не замедлила удовлетворить наше любопытство и разъяснить, что за неимением подвоза из Германии зернового фуража они начали своих лошадей кормить реквизированным у жителей зерном ржи, которого лошади не переносят, дохнут. Кроме дохлых лошадей изредка попадались брошенные зарядные ящики, снаряды, ружейные патроны и пулеметные ленты с патронами, военный телеграф с прекрасным медным проводом. Видимо, отступление было спешное.
22 февраля мы продолжали наш путь на Гибы, 26-я пехотная дивизия –
Имеется в виду Тартак – деревня в Гродненском уезде; ныне в Гродненском районе Белоруссии.
Мы догадались, что это был батальон 170-го пехотного Молодечненского полка.
