книгу к глазам и прочитал вслух: «Превращение … Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое …»
Тут вдруг со страшной силой навалилась на него совершенно невероятная слабость, и отставной майор-замполит Григорий Францевич Кафкин провалился в черный беспросветный сон.
2
Пробуждение было медленным.
Вначале пришло его осознание. Обычное дело: спал, спал, и – вот, пожалуйста, все закончилось. Душа вернулась в тело после ночных странствий по эфиру, как говорится. Впрочем, может так и не говорится, а вставать, таки, придется. Но – лень.
Кафкин неторопливо приходил в себя.
Кажется, все-таки – перебрал. Вот вечная история: вроде все нормально идет, а потом вдруг отключаешься. Словно оказываешься на дне. А дно такое, что ни один Горький не опишет и не достанет оттуда. Эх, жизнь наша нелегкая!
Что там вчера было?
Он стал оживлять события вечера, и постепенно дошел до беседы с журналистом. Как того звали (да и фамилию его) Григорий Францевич не помнил. Это, впрочем, и не важно. А важно то, что тот обещал притащить магнитофон, чтобы записать интервью. Чего доброго, и в самом деле припрется спозаранку!
Что еще было? Тесть с тещей рано ушли спать.
Пили за повышение пенсий …
Дальнейшее Кафкин восстанавливал уже нетвердо. Впрочем, память еще удерживала отдельные диковинные отрывки из повествования оранжевого йога о его путешествии по Индии, монастырях, мантрах, Кришне, перерождении людей в кошек, необходимости отказа от мясного, жизненной силе отвара …
Да, и еще, кажется, уже прощаясь, целовался с журналистом, который восхищенно поглаживал «Ниву», да – дурень – по пьяной щедрости пообещал подарить подполковнику Мукашенко все восемь томов «Советской военной энциклопедии». Ах, осел! Вот так, осел! Ведь этот сталинист теперь ни за что не отстанет!
И голова-то побаливает.
Все-таки, зря мы себя не жалеем, вздохнул Кафкин. Пьем алкоголь, нагружаем печень. И это – вместо того, чтобы культурно посидеть со стаканом минеральной воды. Ну, – в крайнем случае – добавить туда (чисто символически) чуть-чуть коньячку. Да ведь сейчас коньяку-то настоящего нет, вот в чем проблема! Гонят фальшак. Сплошной бутор. Вот и приходится самогон принимать яблочный … тьфу, мерзость какая! И какой дебил придумал его делать из яблок? Нет, чтобы – из капусты! Кстати, о капусте: сейчас бы капустного рассольчику хряпнуть. Самое – то! Да и поесть бы не мешало, однако!
Тут он почувствовал, что рука его затекла от долгого лежания на боку. Такое бывало. Занемела рука-то, елки-палки. Да-с … надо бы перевернуться. Он попытался это сделать, и с удивлением вдруг ощутил, что не может. Тело за время сна совершенно перестало его слушаться. Непорядок. Вот, что значит на сундуке спать.
Кафкин приоткрыл глаза. Хоть не хочется, а надо вставать. Попить рассольчика капустного,
