самый, видать, – согласился старик Дэйв. – Я уж от него хорониться стал. А то еще один явился, такой же мудрец. Тот какую-то старую дорогу искал: дескать, здесь проходила. Тоже все с картами носился. Ушел от нас довольный такой – нашел, дескать, а у меня духу не достало втолковать ему: мол, не дорога то была, а тропа старая, коровы проторили.
Он хитро поглядел на Гранта:
– Случаем, ты не старые дороги ищешь, а?
– Нет, что вы, – ответил Грант. – Я переписчик.
– Чего-чего?
– Переписчик, – повторил Грант. – Вот запишу, как вас звать, сколько лет, где живете.
– Это еще зачем?
– Правительству надо знать.
– Нам от правительства ничего не надобно, – заявил старик Дэйв. – Чего же ему от нас нужно?
– Правительству от вас ничего не нужно, – объяснил Грант. – Напротив – глядишь, надумает вам деньжонок подбросить. Всякое может быть.
– Коли так, – сказал Дэйв, – это другое дело.
Сидя на жерди, они смотрели на простирающийся за полем ландшафт. Над позолоченной осенним пламенем берез лощиной вился дымок из незримой трубы. Ручей ленивыми петлями пересекал бурый осенний луг, дальше один над другим высились пригорки, ярусы пожелтевших кленов.
Солнце пригревало согнутую спину Гранта, воздух был наполнен запахом жнивья. Благодать, сказал он себе. Урожай хороший, дрова припасены, дичи хватает. Что еще надо человеку…
Он поглядел на притулившегося рядом старика, на избороздившие его лицо мягкие морщины безмятежной старости и попробовал представить жизнь наподобие этой – простую сельскую жизнь, что-то вроде далекой поры, когда шло освоение Америки, со всеми ее прелестями, но без ее опасностей.
Старик Дэйв вынул изо рта трубку, указал ею на поле.
– Вон сколько еще делов, – сказал он. – А кому их делать-то? От молодых никакого проку, пропади они пропадом. Им бы все охотиться. Да рыбачить. А машины только и знают, что ломаются. Мастак машины чинить этот Джо.
– Ваш сын?
– Нет. Живет тут в лесу один чудила. Придет, наладит все – и прощайте, только его и видели. Иной раз и слова не вымолвит. Спасибо сказать не успеешь – его уже след простыл. Который год ходит. Дед говорил, первый раз пришел, когда он еще молодой был. И до сих пор ходит.
– Как же так? – ахнул Грант. – Все один и тот же?
– Ну! А я о чем толкую. Не поверишь, приятель, с первого раза, как я его увидел, вот столько не постарел. Да-а, странный малый… Чего только о нем тут не услышишь. Дед все рассказывал, как он мудрил с муравьями.
– С муравьями?
– То-то и оно. Накрыл муравейник стеклом, вроде как дом построил, и отапливал зимой. Так мне дед рассказывал. Мол, своими глазами видел. Да только брехня все это. Дед мой был во всей округе первый враль. Сам прямо так и говорил.
Из солнечной ложбины, над которой курился дымок, донесся по воздуху звонкий голос колокола.
Старик слез с изгороди
