бросил:
– Арминак, мой друг. Армянин. Говорит на всех языках (позднее я убедился в этом; правда, словесный запас Арминака ограничивался пределами ресторанного меню).
Затем Казбек ввел меня в курс местной жизни.
– …Здесь добывают уголь и по канатной дороге через хребет отправляют в Цхинвали. Цхинвали больше, чем Бурон, но не такой красивый. Здесь, сам видишь, какое все (в самом деле, городок выглядел чистым, ухоженным, и располагался удачно – в долине, обрамленной горами). Так вот, в каждой бригаде много национальностей: осетины, ингуши, чеченцы, армяне – все есть. Работают дружно, но после работы каждый только со своими. Такой порядок…
Выдавая эту информацию, Казбек то и дело вскидывал руку, приветствуя вновь входящих, непрестанно курил, прямо-таки «по-черному» – от одной папиросы прикуривал другую, обсыпая брюки пеплом. Кстати, он курил «Казбек» и не случайно положил пачку на видное место, чтобы я оценил совпадение его имени, папирос и вершины.
Как-то незаметно мы опорожнили две бутылки добротного кахетинского вина и Казбек громко сказал Арминаку:
– Дорогой, принести еще две бутылки. У меня русский гость.
– Может хватит? – слабо запротестовал я.
– Как это хватит?! – искренне удивился Казбек. – Настоящий мужчина должен уметь пить вино и при этом нормально разговаривать. Только здесь, на Кавказе, можно этому научиться… Прости меня, дорогой гость, но у вас, в России, не умеют пить вино. И не умеют вести беседу. Только напиваются и орут. Я был, знаю… А у нас никогда не увидишь пьяного…
Мы распрощались в полночь. Пожав мне руку, Казбек сказал:
– Еще увидимся!
С того дня мы еще несколько раз встречались, заходили в духан, ели шашлыки, пили кахетинское вино и Казбек уже называл меня другом. Но однажды при встрече, невесело объявил:
– Сегодня в духан не пойдем. Сегодня ингушский день.
– Что это?
– Ну, бывает осетинский день, когда собираются наши, бывает чеченский, а сегодня ингушский. Идти нельзя. Могут побить.
– Почему такая неприязнь?
Казбек долго морщился, потом произнес с легким раздражением:
– Я не люблю, когда мне задают вопросы. Это не разговор, а допрос.
– Пойдем! – махнул я рукой. – Я-то русский, а ты мой друг.
Казбек замотал головой. Его мысли явно текли по какому-то извилистому руслу.
– При мне никто ничего не скажет, – уверенно заявил я, совершенно забыв о собственной безопасности. – Ведь на Кавказе гостя уважают.
– Так-то так, – вздохнул, уже почти сдаваясь, Казбек; он почти выпрямил русло своих мыслей, но не до конца.
– Пошли! – я подтолкнул его, и он сдался.
В духане был занят всего один стол, за которым сидели какие-то парни; они, вроде, и не обратили на нас внимания. Но когда Арминак
