основа жизни, именно почти, потому что все же основным является творчество.
Я работаю продавцом художественной литературы, то есть в какой-то степени тоже творческий человек, но, несмотря на зрелый возраст, еще окончательно не решил, что для меня важнее: женщины или книги, хотя уже склоняюсь к мысли – ни то, ни другое, а третье – общение с друзьями.
Так вот, о моем братце. Представьте себе рафинированного сноба, который пыжится выглядеть необычно, самоутверждается за счет роскошного костюма, эффектной прически, в компании пытается быть современным, щеголяет модными словечками, покуривает дорогие сигареты, но выглядит нелепо, и курить не умеет – наберет дым за щеки и выпускает длинной струей. Все это, и многие другие парадные демонстрации – от внутренней неуверенности и своей незначительности; известное дело, когда у человека маловато за душой, он старается привлечь внимание внешними атрибутами и показными штучками. Брат напоминает наших эстрадных идолов – полуголое тело, подпрыгивание, оглушительный визг, шокирующий текст – и ноль таланта, ничто не трогает сердце. Некоторые из этих самых идолов прекрасны внешне и, возможно, прекрасны в семье, в дружбе, в постели, но зачем лезут на сцену! Оставались бы в семье или в постели.
Крайне интересен мой братец в интерьере своей холостяцкой квартиры – здесь с него спадает показной налет и обнажается истинное лицо – этакого седовласого юнца, большого мальчика, который так и не избавился от идеалистических представлений и стоит одной ногой в прошлом, другой – в будущем, а настоящее переступает. Он живет в тумане, в пыльном тумане – в прямом смысле слов – годами не вытирает пыль, «чтобы уйти от пошлой реальности». У него пыльные окна и занавески; толстым слоем пыль покрывает все вещи, большинство из которых страшно старомодные, из немыслимо далекого прошлого.
– Старые вещи как ничто дают почувствовать время, – изрекает брат. – Я собиратель прошлого… Пуританских ценностей…
Свои странности есть у каждого, но брат переплюнул всех. Как-то я хотел сдуть пыль с одной штуковины, чтобы лучше ее рассмотреть, брат тут же вспыхнул:
– Не вздумай! На старых вещах не только пыль, но и печаль!
Он вообще постоянно меня поучает:
– Тебе надо сменить гардероб (надо сказать, я годами ношу одни и те же вещи; галстуки не терплю, брюки не глажу, бреюсь раз в неделю).
И поправляет меня брат частенько:
– Не сколько времени, а который час. В твоем возрасте пора бы уже грамотно выражаться по-русски.
Я уже говорил, что достаточно близок к творческим людям, можно сказать, мы вращаемся бок о бок, как шестеренки – это вращенье особо заметно в клубе книголюбов – самом суматошном месте в городе, где по вечерам собираются поэты, художники, представители моей профессии; и, разумеется, это вращенье особо шумное под водочку, без которой нам никак не обойтись, без которой мы просто-напросто заржавели бы. Брат иногда наведывается в клуб, но открыто презирает наши дымные
