второпяхНе вспомните
В одиночества
Узкой комнате.
Из того угла
Из укромного
Смотрит тихо
В зерцало скромное.
И не видит он
Тем не менее
Своего в стекле
Отражения.
Понарошку
Себя неволили —
Иллюзорное
Счастье строили?
Понемножку
Хлеба крошили?
Как в оплошку
Бывали-жили.
Снова ночь…
Подошла
Не ко времени:
Продолженьем
Поспешной темени,
Позапурженной,
Затуманенной,
Для других, не своих,
Оставленной,
То ль расспросами
Не встревоженной,
В чистом поле
Навечно брошенной.
Пусть довлеют над ней бывания,
Донимают её хотения —
Недоступные ожидания,
Непонятные ощущения…
Из неё на свободу просится
(Надоело, наверно, мучиться)
Докучавшая мне бессонница,
Как наскучившая попутчица.
Шпиль
Прежний шпиль на колокольне музейного сольвычегодского Благовещенского собора был неправдоподобно выгнут.
Накренившись в сторону, зорко всматривался он в окружающую местность, по-стариковски рукой прикрыв глаза от яркого, слепящего и обжигающего надоедливого июльского солнца. Когда-то в это вытянутое железо безрассудно, как шальная птица, неразборчиво стукнулась молния. И бездыханно упала, плюхнулась на холодную и жёсткую землю.
Как поступить?
Приятие и неприятие. Иногда только один шаг, отделяющий настоящий поступок от ненастоящего, показушного действия.
Красные строки
Согласитесь, нечасто даже красным стержнем пишутся прекрасные строчки!
Выбор
Выбор – всегда уход внутрь себя. Испытание и искус. Горячечность соблазна и липкий, холодящий, пронизывающий насквозь, унижающий страх.
Одно и другое
Бессонница и бессовестность – две вещи, вольно или невольно, но неизменно проистекающие друг из друга.
Как что-то близкое. Как из чего-то фактурно-производное.
Как длительно-затяжная, трудно поддающаяся излечению болезнь.
Все – живы!
Николаю Николаевичу Куракину
…И стоим на семи ветрах —
Резких, склизких.
Самый сильный
На свете страх —
За близких,
За доверчивых и родных…
В будни
Как же дальше мы жить
Без них будем?
Одинокость
Стучит в окно
Чутко.
Всё равно ещё,
Всё
