босые ноги и перевёл взгляд на старика. Мальчик и не подозревал, что Далай Тисейн был настоятелем храма и одним из трёх человек, кто на сегодняшний момент постоянно проживал в Ват Ко Сирее.
Работал храм лишь в светлое время суток. От рассвета до заката монах и его небольшая свита должны были поочередно служить в угоду Будде, попутно занимаясь своими делами.
– Мне надо домой. Меня будут искать. – Сказал Тай, устав от созерцания Будды.
– У тебя есть родственники?
– Нет.
– Тогда где твой дом?
– Я не знаю. Нигде?
– Тай, для мира ты пропал без вести. Не думай об этом сейчас. Просто дыши.
Далай Тисейн не знал, останется ли ребёнок при храме, но точно знал, что в ближайшие дни и недели так рано поседевший подросток будет развивать своё видение тонкого мира при храме под его руководством. Всё равно в ближайшее время правительству обоих стран не до мальца. Пока составят списки, пока разберут всю бумажную волокиту и сверятся с официальными запросами в обе стороны. Все это время он будет лечить его тело и душу. И подкидывать пищу для ума.
Как ещё помочь тому, кто потерял всё и сразу?
Славику не стали выделять кровать в помещении при храме с парой служек, как поступили бы с любым другим туристом или тайцем, желающим служить храму. Далай Тисейн поселил его прямо в своей комнате в главном здании. Комнате с отдельным входом. Отдав свою постель, сам настоятель перебрался в гамак, который подвесил в углу комнаты. Такому решению было две причины: мальчику нужна была забота для тела, но еще больше внимания требовала его душа, получившая мощный жизненный удар. Для разговора с послушниками он не было готов, слабо зная тайский.
– Все, что мы теряем на нашем жизненном пути, нам даётся на другом плане. – Натирая кожу маслом с травами, известными одному наставнику, сказал монах.
– Я потерял всех родных. У меня больше никого нет. А вместо этого я лишь вижу, что схожу с ума. – Печально заключил мальчик, ощущая, как чешется кожа. Хотелось самому тереться о пальцы старого тайца. А старик вместо этого едва касался кожи. Не понимает что ли, как чешется?
– У меня глюки. Я псих. – Добавил Тай.
– Ты видишь больше других, потому что познал великую боль. Она открыла в тебе новые клети. Это «Дар потерь». Удар, от которого сердце ускоряет ход и вместе с ним ускоряются все внутренние процессы, запуская, в том числе, и внутренний резерв.
– Что вы знаете о «Даре потерь»? Вы тоже теряли?
– Это не первое цунами в Таиланде, – не вдаваясь в подробности, ответил Наставник, но голос его погрустнел, как будто перед глазами пронеслись ужасные картины прошлого. Потускневшие, поблекшие, но все ещё терзающие душу, они были где-то глубоко внутри настоятеля. – Но самое мощное. Надеюсь, люди извлекут из него достаточно уроков.
А Тай по погрустневшим глазам монаха даже представил, что так, однажды, море тоже забрало семью Далай
