в то, что возможно было подушкой с десяток лет назад. Эта подстилка сплющилось до уровня в палец толщиной. В отличие от предлагаемых туристам силиконовых подушек, сами тайцы использовали обычные подушки, набитые всем, что можно было считать мягким материалом. Потому что тайцы знали, что силикон не слишком благоприятно влияет на шею. Тем более не качественный. Уже через месяц использования он становился жёстким и просто сдавливал сосуды, вызывая головную боль.
– Тай, ты проспал почти сутки. Надо размяться и подкрепиться.
– Ага. Встаю.
Но глаза снова закрылись. Затекшее тело взбодрили лишь прилипшие к спине бинты, которые Далай Тисейн принялся отдирать вместе с запекшейся коркой. Тай невольно открыл глаза. Монах сменил чёрный траурный балахон на более привычный для буддистов – оранжевый. В нём лысый старик выглядел как мандарин. Но не старый, сморщенный, а как фрукт, возраст которого было сложно определить, не потрогав. Может мягкий, может, жёсткий. Глаза порой обманывают.
Тай радовался, что рядом с монахом нет никаких зверей. Не было их и плечах и шеях послушников. Таинственные духовные животные сторонились служителей культов, опасаясь то ли молитв, то ли запаха ладана, а может всему причиной был звук колокола, в который при первом возможном случае били все туристы у храма.
Монах отодрал бинты. «Больно же» хотел сказать Тай, но лишь поморщился. Вся боль жизни осталась во вчерашнем дне. Все остальное было лишь временными неудобствами.
– Чувствуешь боль, значит живой, – сказал наставник, ловко сменив повязку на давящую, чтобы не сползала под одеждой. Затем помог нацепить сверху бинтов майку. Постиранная, она так же пахла алоэ. Его кусты росли по округе и насобирать их полный тазик не составляло труда. При кипячении алоэ убивал микробы и посторонние запахи. Всё, что пахло этим сладковатым запахом, было почти стерильно и отгоняло заразу вон.
Прислужник принес в комнату поднос с парой тарелок. По запаху Тай сразу определил полюбившийся ему в Таиланде острый суп с креветками. Аппетит пробудился мгновенно. Взяв ложку, малец принялся за еду.
– Том Ям? Мой любимый.
– Том Ям Набе. С кокосовым молоком. – Дополнил наставник и тоже взял ложку. Насыщался монах более неспешно. Больше улыбался хорошему аппетиту подопечного. – Гатун его неплохо готовит, но чаще мы едим просто варёный рис. Подношений в этом году было не так много. Теперь поток туристов просто пропадёт. Моим прислушникам приходится самим ходить в люди, собирая еду. Мы служим и работаем везде, где можем. Мы почти бродячие монахи. При действующем храма. Такова уж воля Будды.
– Вашим подопечным? – Тай сопоставил услышанное с увиденным. Под корочкой зашевелилось серое вещество. – Так вы настоятель этого храма?
– Настоятель, философ, преподаватель-богослов при университете принца Сонгкла, – спокойно перечислил наставник, инертный к этим званиям, как к морскому бризу. – Но это лишь часть моих занятий. На острове меня раньше больше знали,
