с радостью поддавался малейшему поводу покинуть погрязший в спорах о традициях и в родовых передрягах, припекаемый солнцем, разноголосый и тесный, но правящий город страны иудеев.
Признанный всеми Хордос-строитель удивлялся выбору древних – зачем основали на скудной земле столицу свою? С некоторой неприязнью оглядывался на нее этот царь, когда охотно выезжал, направляясь к своим грандиозным сооружениям новым на берегах Средиземного моря, или, наоборот, в пустыню, в Мецаду суровую.
Сегодня властитель земли иудейской имел основание город покинуть – ведь сам император должен прибыть в Кесарию. От одного только названия Хордос мог размягчиться и тут же наполниться гордостью, мысленно переместившись во взлелеянную им частицу земли обетованной – божественную Кесарию – порт, ставший жемчужиной моря в восточной его стороне. Там и произойдет встреча варвара с божеством. Хордоса и императора Рима.
И не было бы у главы государства еврейского каких-то сегодня тревог, если бы не посланцы из Александрии египетской. Встречи они попросили перед визитом его к завоевателю – откуда узнали о ней?
Процессия длинная вышла из города вечером. Хордоса в легкой повозке везли в середине колонны. Впереди охранение и по сторонам. Ночью при факелах шли и под звездами заночевали. Утром продолжили путь, двигались быстро почти до полудня, потом развернули шатры – стало жарко. Из красного марева жгучей пустыни прискакал на стоянку всадник ничем не приметный, но был он допущен к переговорам с Шимоном, а после скрылся в глубине нескончаемой, одинаковой, пустынной пространственной неизвестности. А когда солнце стало склоняться и меньше палить, позади появились верблюды, повозки груженые, всадниками сопровождаемые.
Будто случайная, встреча двух караванов контролировалась лично Шимоном. Он еще раз убедился в безопасности новых попутчиков, вставших неподалеку передохнуть и поесть.
– Зажиточные египтяне, – определили погонщики местные, разведав, что поклажа в мешках – это зерно золотое для людей побережья.
На охристой неприютной земле расположились два стана, по периметру стражу поставив. Все выглядело так, будто торговцы нечаянно встретились в месте безлюдном и встали, чтоб отдохнуть. Вздрогнули бы иерархи Бейт Элохим в Иерушалайме, если б узнали, кто встречается в этот момент незаметно в пустыне.
Царь Хордос в шатре принимал главного раввина александрийского Моисея. Вошел деловой человек, с глазами внимательными, лет неопределенных, ибо и частичная седина в волосах и оставшаяся в них смоль не позволяли указать на точный возраст его. В простецкой накидке священника не было даже намека на главнейшего служителя иудейскому Богу и ненавистного для священников Иерушалаймских. В нем не было чванства и набожности показной, как у служителей главного храма евреев. Он был принят с почтением. Царь встал навстречу, приветствовал, молча, усадил на мягкий диван опасного гостя, сел напротив. Между ними был низенький стол с едою и фруктами, и водой. Наконец,
