стрижку «шапочка» и химическую завивку. У Марьи Семеновны была кудрявая шапочка баклажанного цвета, у Галины Петровны – темно-русого, у Аллочки – белокурая, а у меня – светло-русая шапочка без завивки.
Все женщины расчетного отдела были одеты в спортивные брюки из эластичного бархата. Цвет и покрой был одинаков, темно-серый с белыми лампасами, отличались они только размером. У меня был сорок шестой, у Аллочки – сорок восьмой, у Галины Петровны – пятьдесят второй и шестидесятый – у Марьи Семеновны.
Поселковая коммерсантка Танька Шумейко, договорившись с шахтным руководством, делала в конторе особый бизнес. Она покупала в Турции дешевый товар, привозила баулы на шахту и раздавала вещи в долг под зарплату. Операция фиксировалась в шахтных ведомостях и отражалась в бухгалтерских проводках по кредиту. Одевался у нее весь поселок. Местные шопоголики в день зарплаты получали дырку от бублика. Зато Танька, дравшая со своих клиентов три цены, чувствовала себя превосходно.
Ассортимент был невелик, поэтому весь поселок ходил в одинаковой одежде. Наш отдел купил на зиму серые кроликовые полушубки, на весну – укороченные плащи в мелкую черно-белую клетку, на лето – яркие сарафаны из вискозы. Ну и серые спортивные брюки для пикников.
Все уже собрались, и я не могла понять, почему мы топчемся на месте. Но вскоре стали понятны и неловкая заминка, и смешливые покашливания Галины Петровны: из-за угла появился Кирюша в черных брюках со стрелками, с букетом роз и объемным пластиковым пакетом. Чтобы устроить мою личную жизнь, женщины решили пригласить на пикник Кирюшу из планового отдела. Прощай, мой кареглазый Тетекин в модном пиджаке, отныне я помолвлена с Кирюшей!
Двинулись к лесу. По пути мы зашли в овощной магазин и купили гигантский импортный арбуз. Нести его, как единственному мужчине, начальница приказала Кирюше. Он вздыхал, потел, менял руку, но все же тащил свою ношу.
Когда мы пришли на поляну, муж Марьи Семеновны был уже там. Он привез на мотоцикле выпивку и закуску, раскочегарил мангал. Женщины разбирали пакеты, расставляли пластиковые судки с салатами, резали хлеб и колбасу, а мы с Кирюшей ходили невдалеке, рвали полевые колоски, грызли соломинки и говорили о пустяках.
Потом начался банкет. Кирюша старательно исполнял свои обязанности, подливал мне вино, подавал дальние блюда, поддерживал шампур, когда я стаскивала в тарелку куски мяса, даже спросил один раз: «Тебе не холодно?», когда от леса повеяло прохладой.
Кирюшина мама, собирая сына, положила в пакет консервированный салат «завтрак домоседа» – овощи, тушенные с рисом. Мы ели угощение и расхваливали кулинарный талант Тамары Михайловны. Начальница меня толкала в бок и, когда Кирюша отвлекался, шептала в ухо: «Забирай, пока не увели!»
На десерт разрезали арбуз. Кирюша не зря мучился, мякоть оказалась первоклассной – алой, сахарной, сочной. Кирюша вырезал кубики, выковыривал косточки и протягивал мне сладость, нанизанную на вилку. Я поедала, обливаясь
