этому маленькому человечку. Викуська и тут пыталась всем во всём помогать.
Прощанье было трогательным. Все дети и внуки по очереди расцеловались с отходящим в рейс моряком. Провожая их, Лавров только пожелал своим детям и внукам:
– Ну что ж! Хорошие вы мои. До свидания на следующие полгода. Не забывайте. Звоните. Пишите.
Утром зазвенел будильник и он, по своей привычке, сразу же проснулся. Многолетняя жизнь механика приучила его к тому, что он просыпался мгновенно. Для того, чтобы уже в следующий момент принимать какое либо решение, от которого зависела не только его жизнь, а жизнь его товарищей и сохранность механизмов и судна.
Поэтому и сегодня он, как и обычно, сразу же открыл глаза, выключил будильник и уже в следующее мгновение был на ногах. Ниночка мирно спала рядом. Чтобы поднять её, нужен был другой будильник. Это тот, который Лавром однажды привёз с Севера. Тот поднимал мёртвого. Он звенел так пронзительно звонко, что от такого неожиданно громкого звона, все в ужасе подскакивали. Ручку его завода, приходилось поворачивать только на пол-оборота, чтобы не всполошить весь дом.
А сегодня он только включил свет в коридоре, который осветил кровать со спящей Ниночкой. Полюбовался на безмятежно спящее своё сокровище, подошёл к ней, поцеловал в щёку и прошептал:
– Подъём. Пора просыпаться, – и шутливо добавил, – Нас ждут великие дела.
Нина слегка перевернулась на спину, обняла его обеими руками за шею и прижала к себе.
Она была такой тёплой, нежной и доступной, что он тоже приник к её лицу и ещё раз поцеловал:
– Просыпайся, – нежно повторил Лавров, освобождаясь от её объятий.
Он быстро умылся, побрился и пошёл в гараж за машиной. На улице было морозно, дул северный ветер, который пробирал до костей, несмотря на тёплую куртку.
В гараже было тепло, даже несмотря на то, что на улице февраль месяц, сильный ветер и минус 12. Машина завелась легко. Он её немного прогрел и уже через пять минут приехал домой.
Ниночка уже к тому времени встала. Они вместе приготовили завтрак и собрали остальные вещи, которые с вечера ещё не были уложены.
В коридоре сели на прощание на лавочку. Лавров посмотрел на Ниночку. Глаза у нее были грустные, и наполнены слезами. Того и гляди, что слезки потекут. А что делать? Он поцеловал её в эти красивые, огромные глаза. Заглянул в них и прижал покрепче к себе свою, много лет любимую жену. Посидели ещё пару минут, не разнимая объятий, расцеловались и Лавров, пытаясь выглядеть бодрым, сказал:
– Ну что, мамусик, поехали?
– Поехали, – обречённо произнесла она почти шёпотом.
Вышли в коридор. Лавров запер дверь своим ключом и отдал его Ниночке.
По многолетней традиции он никогда не брал с собой в рейс ключ от квартиры. Это для того чтобы, когда он вернется после рейса домой, дома всегда его ждали, и не он бы открывал
